Чернокнижник (сборник)
Шрифт:
— И впрямь могила?!.. — удивился высокий. — Грунт рытый пошел!
— Осторожнее, братцы, осторожнее!!.. — твердил я, с волнением следя за каждым движением лопаты; она с хрустом, медленно врезывалась в почву.
Маленький вдруг нагнулся и стал что-то щупать пальцами: зажелтела человеческая косточка.
Я срезал три веточки лавра, сделал из них веничек и спустился в яму; осторожно, пригоршнями, я стал выкидывать землю; показался череп, стали обрисовываться ребра. Я бережно принялся обметать их своим веничком и скоро на дне ямы вытянулся во весь рост скелет; таз его и голова свидетельствовали, что перед нами находилась
Я тщательно выбрал из могилы найденные вещи; все они были византийской работы приблизительно времен Владимира Святого. Но кто же была сама покойница, как попала она в дикую глушь Кавказа?
Ответа на это не было: его могли дать только ледяные вершины гор да скалы, окружавшие нас.
Солдаты с превеликим любопытством рассматривали «клад» и я пояснил, что перед нами, вероятнее всего, останки какой-либо византийской княжны или знатной девушки, захваченной в плен при набеге на Царьград и умершей в горах по пути в гарем кого-либо из восточных владык.
— Ишь что!.. А ведь хреста-то на ней нет!.. — проговорил высокий… — нехристи, должно, сняли?..
— С того она, видать, и ходила: хрест себе искала!.. — добавил маленький. — Без него чужая земля гирей давит!..
Я занялся своей находкой, а спутники мои отошли чуть в сторону и вполголоса о чем-то заговорили; маленький снял фуражку, потом пошарил у себя за воротом холщовой рубахи, лег на краю ямы, перекрестил скелет и что-то бережно положил на него.
Высокий стоял, обнажив свою, словно обгорелую, голову.
— Что вы делаете?.. — спросил я, подойдя и тоже заглянув в могилу; на груди костяка я заметил медный нательный крестик.
— А так, что крест я ей свой положил!.. — несколько смутясь, ответил веснушчатый. — Я-то достану себе, а ее душеньке взять его негде!
Мы засыпали яму, отметили ее крестом из камней и стали спускаться с хребта между пальм.
Дома ждала телеграмма: начальство извещало, что мой предшественник выздоровел и завтра прибудет в Джубгу с пароходом, приходившим два раза в месяц; мне надо было выехать с ним.
Сборы мои были недолгие и, когда ранним утром со стороны Новороссийска показался дым, шлюпка со мной и четырьмя гребцами отвалила от берега ему навстречу. Над нашими головами с криком носились чайки.
— Счастливого пути, ваше благородие!.. — желали мне солдаты, когда я подымался по трапу черного грузовика: пассажирские пароходы в такие трущобы не заходили.
Заревел гудок; с берега откликнулось и перекатилось по горам эхо; хребты и ущелья стали уплывать назад; Джубга и место, где разыгралась древняя трагедия, таяли и исчезали в сизой дали; в бледной празелени моря кувыркались громадные дельфины…
Более в Джубге мне не довелось бывать; перестало ли там являться привидение — не знаю, но от сослуживцев слышал, что на месте упокоения византийки солдаты поставили огромный крест из пальмы, видный издалека с моря, а сама могила получила название — «Княжей».
Гора
(Легенда или быль?)
У Н. С. Лескова имеется рассказ «Гора»,
Египетского в этой легенде нет ничего: она заимствована Лесковым у знаменитого путешественника тринадцатого века, венецианца Марко Поло, и значительно переделана в пересказе. В действительности местом происшествия была северная Персия в районе между Дгарбекиром и озером Урмией; много лет тому назад в бытность мою в этом краю мне довелось наглядно убедиться, насколько правдивы и точны сообщения Марко Поло, которым так долго историки не давали веры.
Восстановлю эту интересную легенду так, как рассказывает ее путешественник и как я слышал ее на ее родине.
…Много-много веков тому назад, спасаясь от жестоких преследований своих же христиан, кучка сирийских несториан ушла в пределы Персии и ухоронилась в диких горах. Жили несториане мирно, занимались землепашеством и скотоводством и упорным трудом превратили свои дебри в земной рай; маленькое селение все росло и благосостояние его множилось.
Счастье всегда родит зависть, нашлись враги и у несториан при дворе халифа, которые задумали погубить их и воспользоваться их имуществом. Но халиф был справедлив и, когда алчный визирь доложил ему, что необходимо покончить с несторианами, будто бы обманами завлекающими темных людей в свое лживое учение и всячески издевающимися над верой страны, он задумался.
— А тебе известно их учение?.. — спросил он.
— Нет!.. — должен был сознаться визирь.
— И мне тоже… — ответил халиф. — Как же мы будем решать то, чего не знаем? Созови мудрых людей и разбери его. Если окажется правдой, что несториане лжецы и обманщики — я сотру их с лица земли!
Поздно светились в ту ночь огни в комнате совета в белом дворце визиря.
Однажды утром пастухи несториан, пасшие овец на скате высокой горы, завидели в мареве степи дым, зоркие глаза их различили, что это пыль, вздымаемая конным отрядом; они поспешили угнать овец в безопасные места, а в селение послали подростка оповестить о тревоге. Гулко заклепал молоток по согнутой железной полосе, висевшей на цепи около церкви.
Жители вооружились и поспешили на площадь, но тревога была напрасной — неизвестные всадники оказались конвоем и свитой двух посланцев самого халифа.
Старший из них, седобородый старик с глазами как ночь, при везде приказал трубить в трубы и, когда сбежалось все селение и выступил вперед престарелый пресвитер, обратился к народу.
— Я приехал к вам от пресветлого, славного во всем мире нашего владыки и повелителя, — произнес он так, что отдалось во всех углах площади.
— От ответа, какой дадите мне, зависят жизнь и смерть ваша! Подайте мне вашу самую святую книгу!..
Пресвитер приказал принести рукописное Евангелие и протянул его посланному.
— Она это или нет? — спросил тот, высоко над головой подняв книгу.
— Она, она! — гулом пронеслось над площадью.
— Скажите же без утайки — правда то, что рассказано в ней? — продолжал посланный.
— Все истина! — раздался единодушный ответ.
— Все до единого слова?
— Да, да!!
— И вы веруете в своего Бога всеми силами, всею душою и сердцем?
— Веруем и исповедуем! — загремела площадь.