Чернокнижник. Три принципа тьмы
Шрифт:
— Когда-то ты уже советовала мне это, — тоскливо отозвался парень, без особой уверенности поднимая скрипку, — Но в прошлый раз это не помогло. Он только разозлился сильнее.
— Может быть, он не любит спокойной музыки? — предположил Аш, поднося к губам флейту, — В любом случае, стоять и ждать, пока нас убьют, думаю, не стоит. Играем.
Над полем разнесся серебристый плач флейты. Спустя мгновение к ней присоединилась нежная, певучая колыбельная скрипки.
Шаги затихли — монстр, казалось, прислушивается, не зная, не понимая странных звуков, но успокаивается
— Я не помню заклятие… — неожиданно послышался растерянный голос Фредо, — Что-то… было что-то о дурной траве, и прошлой ипостаси монстра… Не знаю, не помню! В любом случае, корона должна быть у него на голове.
Из тьмы донеслось негромкое ворчание, и шаги возобновились. Только теперь они, казалось, сменили направление — монстр определенно начал смещаться влево, не то изыскивая более удобную точку для совершения рокового броска, не то пытаясь обойти круг света. Ему, судя по всему, яркое освещение тоже было не по нраву.
— Он идет… к короне? — Барт, сглотнув, сжал меч и немного вытянул шею, силясь рассмотреть то, что происходит за кругом света. Мирко, заинтригованный его словами, тоже немного подался вперед. Посох качнулся. Свет мигнул, на миг погасая, и затем загораясь вновь.
— Сиди ровно! — три голоса прозвучали как один: Карина, Фредо и Ашет проявили удивительное единодушие в своем воспитательном порыве. Впрочем, погаси Мирко кристалл, дай он монстру преимущество, это могло бы иметь одинаково плачевные последствия для всех.
Парень недовольно что-то буркнул, однако, послушно замер, крепко сжимая посох обеими руками и за происходящим следя только глазами.
Шаги продолжали звучать за кругом огня — монстр явно обходил его, по-видимому, ища лазейку. Корону он миновал, не проявив к ней особенного интереса, отошел шагов на семь в сторону, постоял… потом неожиданно повернул обратно, возвращаясь вновь.
На этот раз шаги затихли где-то недалеко от символа власти, из чего напряженные наблюдатели сделали вывод, что король изучает его, разглядывая из темноты. Что он собирается делать, пока понятно не было.
Ашет и Антон играли, изо всех сил выводя, выстраивая мелодию, должную если не переубедить монстра в его кровожадных намерениях, то, во всяком случае, смягчить эти самые намерения и не подпустить его слишком близко. Огненный купол, казалось, звенел изнутри, разнося эхом всю музыку вокруг.
Неожиданно за кругом послышалось странное рычание, ворчание, потом кто-то словно провел когтями по железу и… высунувшаяся из тьмы лапа неожиданно схватила корону, уволакивая ее к себе.
— Ого… — Медведь сглотнул, безмерно желая потереть шрам, пересекающий глаз, но не имея возможности себе это позволить: обе руки его были заняты мечом, — Он что, решил не дать нам снова обратить себя? Уничтожит корону, и…
Закончить он не успел.
Из тьмы донесся ужасающий, леденящий кровь и душу, надрывный вой, перекрывающий музыку, прокатился по полю огненным шаром, и затих где-то вдали.
— В поле растет дурная трава, Пусть монстр станет таким, как вчера! — внезапно выпалил неожиданно вспомнивший
Свет вспыхнул ярче, озарил большее пространство, разгоняя мрак. Стала видна замершая на коленях человеческая фигура с головой, увенчанной короной.
— Ваше Величество… — Медведь вздохнул с непередаваемым облегчением и, одним движением отправив меч в ножны, заспешил к королю. Фредо, выпустив посох, бросился следом за ним, на ходу пряча меч.
Ашет опустил флейту и вздохнул с непередаваемым облегчением. Антон опустил скрипку, не скрывая радостной улыбки. Карина, выдохнув, вновь склонилась над Марысей, справедливо полагая, что теперь у нее есть время помочь любимице.
Шин, потирая свежие ссадины и раны, глубоко вздохнул и, с облегчением улыбнувшись, опустил голову.
— Похоже, нам все-таки удалось продержаться… — негромко молвил он и, подняв взгляд, кивнул на восток, — Рассвет.
Там, поднимаясь над горизонтом, уже и в самом деле вставало, как символ вечной, неумирающей надежды, яркое, отлично выспавшееся Солнце.
Богдан стянул треуголку и, смахнув ей со щеки кровь, прижал руку к груди, склоняясь в поклоне великому светилу. Лицо его в этот миг казалось одухотворенным и даже шрамы не портили удивительного зрелища — капитан пиратов, озаренный первыми лучами солнца, выглядел самым возвышенным, самым светлым существом, какое только видели человеческие глаза. Медведь, помогающий подняться королю и глянувший на Богдана в эту минуту, подозрительно прищурился, однако, говорить ничего не стал, предпочитая оставить мысли и предположения при себе. По крайней мере, до того мига и часа, когда они получат веские доказательства.
***
Сильный удар швырнул Мартына на холодный пол. Он упал, неудачно придавив связанные за спиной руки, пребольно ударившись затылком и, пытаясь не показывать боли, яростно зарычал.
— Фракасо! Ты…
— Почему компас не показывает путь?! — Донат не стал ждать, пока пират закончит негодование, — Мы сделали несколько кругов вокруг Кадены, я поил тебя кровью, мерзавец, а компас неподвижен! Почему?!
— Откуда мне знать?!
Руки сводило болью, в голове шумело и вдаваться в подробности провала дьявольского плана колдуна парню совсем не хотелось. Где-то за головой послышалось шуршание, затем раздался знакомый писк. Креон, ручной клацпер Доната, очень несвоевременно забредший в зал, спешил к своему другу, определенно сочувствуя ему.
— Ты умираешь… ты застыл на половине обращения в ноофета, компас должен указывать путь! — Донат яростно сплюнул, и занес ногу, чтобы пнуть беспомощного пленника, выплеснув на нем злость.
Ничего сделать он не успел. Маленькие, острые зубки внезапно впились в его ногу, прорывая, пропарывая сапог, не отпуская, силясь добраться до плоти. Колдун вскрикнул не столько от боли, сколько от неожиданности и, приподняв ногу, изумленно воззрился на повисшего на сапоге, глухо рычащего клацпера. Такого он от своего питомца не ожидал.