Чернокнижник. Три принципа тьмы
Шрифт:
— Ах ты, тварь… — пораженный вздох сорвался с его губ, — Против меня… Против своего хозяина?!
Донат резко дернул ногой, сбрасывая зверька и отшвыривая его от себя куда-то в сторону Мартына. Пират, который за последнее время тоже успел привязаться к Креону, а сейчас еще и питал к нему благодарность за защиту, кое-как сместился, с трудом садясь на полу и принимая летящего монстрика на грудь. Дать ему ударится об пол молодой человек не мог.
Клацпер ударился в его грудную клетку с силой хорошего ядра, отталкивая немного назад и, шмякнувшись на колени
Брови Доната поползли вверх. Такого неповиновения, такого поведения от обычно преданного ему существа он не ожидал ни в коем случае, был потрясен его предательством до глубины души и совершенно не понимал причин этого. Разве не кормил он Креона? Разве не давал ему иногда напиться Мартыновой крови? Так почему же эта мерзкая тварь предпочитает общество пленника, спит рядом с ним, защищает его?! Что, что это маленькое чудовище нашло в Мартыне? Ведь клацпер, как ни крути, порождение мрака, его должна привлекать тьма, а не свет! Он должен быть на стороне силы, а не слабости!
— Как ты… Что ты с ним сделал?! — колдун надвинулся, было, на Мартына, но Креон вновь зашипел, всем видом показывая готовность защищать благоприобретенного друга до последней капли крови.
— Да как ты сумел его приручить?! — совершенно вознегодовал жрец Неблиса, — Ты не кормил его, ты ничего не делал для него, как, как?!!
— Я просто относился к нему по-человечески, — раздраженно бросил пират и осторожно пошевелился, пытаясь сесть более ровно. Голова после удара раскалывалась от боли, руки сводило, а на коленях удобно устроилось тяжелое маленькое тельце странного защитника, готового даже идти против хозяина.
Донат примолк, изучая этот натюрморт теперь уже без гнева, но с нескрываемым интересом — неожиданно открывшаяся способность маленького монстра привязываться к людям, относящимся к нему «по-человечески», вызывала в нем искреннее любопытство. Пожалуй, стоило бы изучить этот странный феномен, разобраться в нем…
— Об этом поговорим позже, — наконец, бросил колдун, так и не придя ни к какому однозначному выводу, — Сейчас мне важен компас, который должен, обязан двигаться! Ты что-то сделал, сын Кадены, что, что ты сделал? Скажи мне, как ты сумел остановить стрелку компаса?
— Да ничего я не делал! — Мартын раздраженно шевельнулся, — Фракасо! Я делал все, как ты хотел — я пил кровь твоего слуги, я пил зелье, которым ты удерживал меня на грани между человеком и ноофетом, я делал все, хотя и не желал этого! Я не знаю, почему компас прекратил двигаться, я не знаю даже, почему он двигался раньше! Спроси у своего уродского приятеля — может, его «божественная» мудрость даст ответ.
Угадать сарказм в якобы уважительных словах труда не составляло. Донат криво ухмыльнулся и шагнул, было, вперед… Но неожиданно остановился, вновь вспомнив про скалящегося клацпера и окликнул:
— Пьетро!
Верный слуга поспешно вынырнул из тени угла и, приблизившись, замер навытяжку за спиной пленника, всем видом показывая готовность выполнить
— Мне кажется, в Искъерде завелся предатель, — колдун широко, очень жестоко улыбнулся и указал взглядом на клацпера, — Излови эту тварь. И пусть Акуто сделает из нее чучело, или хотя бы просто утопит в море! Или прирежет — мне все равно, лишь бы эта мразь больше не попадалась мне на глаза! Забери его!
Пьетро неуверенно шагнул к зверьку, обойдя Мартына с левой стороны, протянул к нему руки… и тотчас же испуганно отдернул их. Клацнули острые зубы, не успевшие ухватить пальцы мерзавца.
— Хозяин… — растерялся предатель, — Он кусается…
Донат в сердцах сплюнул. Необходимость делать все самому угнетала, бесила его, особенно, когда был дан четкий приказ, требующий немедленного исполнения.
— На кой мне нужен слуга, если он не способен даже поймать мелкую тварь? — прошипел колдун и, вскинув обе руки на уровень груди, образуя пространство между ними, что-то забормотал. Между ладоней его начал образовываться светящийся шарик, постепенно увеличивающийся в размерах, принимающий вид светящейся голубоватым светом сферы. Маг дунул — и шарик, оторвавшись от его ладоней, медленно поплыл к Мартыну, опускаясь все ниже и ниже.
Креон, которому это явление решительно не понравилось, попытался ухватить сферу зубами, поймать ее… и неожиданно пискнул, чувствуя, что проваливается внутрь странного явления. Еще секунда — и маленький защитник несчастного пленника забарахтался в плену магии своего хозяина, не понимая, что происходит.
Донат указал пальцем на Пьетро, и сфера, удерживающая зверька, поплыла к нему. Слуга поднял руки, осторожно принимая магическую клетку и, удостоверившись, что Креону из нее не выбраться и сквозь нее не прокусить, удовлетворенно ухмыльнулся. Клацпера он никогда не любил, и сейчас был искренне рад от него избавиться.
— Надеюсь, этот идиот Акуто не начнет жаль эту мелкую тварь, — не удержался он от замечания, но, натолкнувшись на ледяной взгляд синих глаз, предпочел умолкнуть. Щелкнул каблуками, быстро поклонился и торопливо вышел вон, крепко удерживая сферу с обреченным на смерть Креоном.
— Больше нам никто не помешает, — Донат приподнял уголок губ и, шагнув к пленнику, присел рядом с ним на корточки, хватая его за отросшие за это время волосы и запрокидывая его голову, с интересом созерцая открывшуюся шею и перечерченную шрамами метку пирата на плече.
— Может быть, дело в метке… — задумчиво пробормотал он, — Может быть, два клейма на одной руке — это чересчур, одно блокирует силу и движение другого… Хм. Пожалуй, я смогу это исправить, — он легко толкнул голову рычащего от ненависти пирата и, поднявшись с корточек, хладнокровно направился к камину, возле которого высилось залитое кровью зеркало. На каминной полке привычно поблескивали разного рода склянки, пузырьки и реторты — колдун намеревался создать очередное зелье.
Он подошел к камину, провел пальцами по нескольким склянкам, потрогал мешочек с травами, и неожиданно повернулся к зеркалу.