Чёрные крылья зиккурата
Шрифт:
Риана перевела взгляд от костра на лицо патриция, лежавшего возле неё.
Она столько раз видела Вендера спящим, что ей казалось, по движениям ресниц сумеет угадать, какой патрицию снится сон.
Вендер спал плохо почти всегда. Зрачки его метались под защитой век, кадык едва заметно двигался под нежной кожей, губы едва заметно шевелились, как будто во сне он с кем-то говорил. Тонкие пальцы сжимались в кулаки.
Сейчас было не так. Лицо Маркуса казалось на удивление спокойным в свете луны. Он глубоко дышал, и только пальцы его во сне подцепив
Риана поднесла руку к его запястью в инстинктивном желании разжать пальцы, но так и не посмела дотронуться.
Перевела взгляд на лицо патриция и внезапно улыбнулась сама себе.
Риана вспомнила обычай, который некогда соблюдал её народ. У валькирий давно уже не было браков в том смысле, в котором привыкли понимать их даэвы и люди. Но валькирии верили, что души предков возрождаются в тех, кто рождён от их крови. Верили и в то, что две души способны отыскать друг друга через тьму веков.
Три ночи любящий смотрел на лицо того, кого любил. Три ночи давалось на то, чтобы разглядеть душу того, кто спит.
Риана смотрела на лицо Маркуса и думала о том, как бы она хотела поверить в эту сказку. О том, что если бы за чьим-то лицом и скрывалась душа, которая была связана с её душой — то она хотела бы, чтобы это было лицо человеко, лежавшего сейчас перед ней.
Маркус едва заметно пошевелился, укладываясь поудобней. Риана продолжала смотреть, почти желая, чтобы он открыл глаза и взглянул на неё сейчас.
«Как бы я хотела верить…» — повторила она про себя.
Патриций затих, и Риана, снова осмелев, коснулась кончиками пальцев пряди волос, упавшей ему на лицо. Убрала в сторону и сделала глубокий вдох. От этого мимолётного прикосновения сердце стучало так сильно, что мысли начинали путаться. Но Риана и не нуждалась в мыслях, ей хотеось просто смотреть, не думая ни о чём.
«Как жаль, что мы встретились вот так… когда тебя и меня разделили ненависть и кровь», — подумала она и тут же с тоской одёрнула себя.
Риана попыталась представить, что было бы, если бы не было войны, если бы даэвы и валькирии сумели сохранить мир… И поняла, что тогда и вовсе не появилась бы на свет.
Губы её дрогнули. «Я была рождена, чтобы умереть. Чтобы половину жизни провести в плену. Чтобы разучиться верить и потерять всё… Зачем? Зачем после этого судьба предлагает мне встречу с тобой? Зачем мне эта надежда? Я не хочу надеяться. Надежда приносит только боль».
Конечно, ни судьба, ни Маркус не собирались ей отвечать.
Губы Рианы дрогнули. Она отодвинулась от патриция подальше — так далеко, чтобы ненароком не коснуться его во сне. Закрыла глаза и снова попыталась уснуть.
За завтраком Маркус был непривычно молчалив. Искоса поглядывая на него Риана не могла не заметить, как обветрилось и осунулось его лицо.
— Ты всё-таки не привык к дороге… — заметила она и только сказав поняла, что проговорила это в слух.
Маркус вскинулся, вопросительно посмотрел на неё и слабо улыбнулся.
— Ты была права. Климат в твоих краях оставляет желать
— Никто не просил вас приходить сюда.
Едва договорив Риана мысленно застонала, она вовсе не хотела, чтобы слова прозвучали как обвинение, но такие простые истины срывались с её губ сами собой.
Впрочем, Маркус никакого внимания не обратил на эти слова.
Он отвернулся, посмотрел на огонь и задумчиво поправил подвешенную на вертеле тушку небольшого зверька.
— Храм Времён, — медленно произнёс он. — Так ты его назвала.
Риана медленно кивнула.
— Ты сразу поняла, куда мы попали. Как будто хорошо знала это место.
Риана помолчала. Она понимала, что не стоит говорить даэву то, что хотел узнать патриций. И в то же время ей очень хотелось верить, что он не использует свои знания против неё. Хотелось знать, что поризойдёт, если она всё-таки доверится ему.
Риана подавила вздох.
— Все валькирии знают про этот храм… — тихо сказала она. Подумала и добавила. — Все валькирии, учившиеся в зиккуратах Короны Севера.
Маркус поднял на неё вопросительный взгляд и Риана продолжила:
— До того, как талах-ар стали править нашим народом, валькирии прошли долгий путь, полный войн и катклизмов. Легенды гласят, что мы пришли на этот материк с неба, с небесных островов, которые выше всяких гор. Но это было так давно, что даже самые мудрые не сохранили памяти о тех временах.
Риана покосилась на Маркуса, чтобы узнать, слушает ли он её, и тот в подтверждение кивнул.
— Всего их было четверо — по числу каст. И чтобы продолжить род им потребовалось построить храм.
— Этот храм?
— Нет, ещё нет. Тот храм был совсем мал и служил только одному — это был Храм Рождения, в котором хранилась кровь четырёх предтеч. Первые дети валькирий, рождённые на материке, были похожи друг на друга, как две капли воды. Но время шло, учителя находили всё новые и новые способы влиять на знаки, записанные в крови.
Она снова покосилась на Маркуса, и тот опять кивнул.
— Не всегда то, что они делали, получалось хорошо. Некоторые из детей не желали слушать учителей. Некоторые желали уйти и жить своей жизнью. Так появились дикие валькирии, о которых я говорила тебе.
Маркус снова кивнул.
— Я видел картины… — задумчиво произнёс он. — В истории вашего народа хватало не только любви, но и войн.
— Именно так. Пока однажды нас снова не стало так мало, что несмотря на всё своё оружие мы уже не могли защититься от людей, которых всё больше становилось на материке. Тогда самые мудрые собрались на совет и приняли решение заключить договор. Что бы хоть кто-то остался жить, они признали власть катар-талах. Катар-талах же брали на себя обязательство защитить остальных и не драться между собой. Тогда же было решено ввести в запись кровь последний знак — в противоположность Песни Смерти, что звучала в крови катар-талах в крови каждого эдайн теперь звучала песнь Жизни, которая должна была удержать валькирию от того чтобы убить похожего на неё.