Чёрные крылья зиккурата
Шрифт:
Презирая саму себя за слабость, она вспоминала легенду, которую повторяли девушки-ученицы друг другу перед сном. Говорили, старший катар-талах не просто так бросает войска на Помпеи в шестой раз. Говорили, там, по другую сторону границы, отделившей растущую Империю от послушных Короне Севера земель, осталась единственная крылатая, которая была для него важнее, чем весь народ.
Намэ Вена – последняя настоящая намэ, попавшая в плен в первый же день войны.
Риане эта легенда казалась романтичной и злой. Она не верила в любовь, потому что к тринадцати годам – когда её отправили в бой в первый раз – ни разу её не встречала. Но понимала, что значит отдать ради одного единственного человека всё.
Когда она только оказалась в плену, Риана думала с тоской, что не найдётся по другую сторону никого, кто стал бы так же искать её. Она не видела в своей жизни ничего, кроме войны. Не знала никого, кроме братьев и сестёр по саркару, идущих с ней в бой плечом к плечу.
Теперь, когда время потеряло счёт, она думала, что если легенда о двух намэ и правдива, то Вена давно уже сошла с ума.
К тому времени, когда Риана попала в плен, война длилась уже двадцать лет.
«Никто не выдержит двадцать лет в этом Аду», – так думала она, пытаясь уснуть.
С того момента, как Риана согласилась выполнить приказ своего нового господина, она по крайней мере получила возможность смотреть, как сменяются день и ночь. В бараках для гладиаторов под потолком тянулось одно единственное на все блоки продолговатое окно. В него – перед тем, как должен был начаться бой – заглядывало солнце.
Сейчас в окошко глядела луна, и возможность смотреть на неё самую малость смягчала боль.
Риане почти нравилась арена, куда даэвы приходили смотреть, как она убивает других даэвов. Где, пусть на забаву, но она могла убивать своих врагов.
На рассвете пришли подручные Луцио. Пару раз пнули её сапогами и отошли, тихонько переговариваясь о чём-то. Риана не заметила, как снова осталась одна.
***
Прежде чем занять своё место в ложе, Клемента обошла вестибюль и поздоровалась с каждым, кого видела хоть раз в жизни. Для каждого у неё нашлась улыбка, а некоторым она даже оказывала честь, протягивая руку для поцелуя.
Санта не было, и она позволила себе задержаться чуть дольше. Юный даэв с рубином на лбу постоянно подмигивал ей, и Клемента выкроила минутку, чтобы подойти ближе. Она опустила в его ладонь надушенный платок и скользнула прочь, к выходам из амфитеатра.
Едва она успела отвернуться и сделать несколько шагов прочь, как наткнулась взглядом на расположившихся на скамьях вокруг подноса с закусками братьев Флавиев. Сколько Клемента знала их, столько и не могла понять, как двое чистокровных даэвов могли так запустить себя, что настолько напоминали боровов. Большинство представителей высшей расы обладали яркой внешностью, грациозными повадками и фигурой, которая в самом худшем случае выглядела просто худощавой. Можно было упрекать их в жестокости и бессердечии, но в уродстве и вульгарности – никогда.
Эти же двое, хотя и хранили не самую драгоценную руну – им покровительствовал Гермес – даже для восьмой патрицианской семьи были слишком страшны на лицо. Клемента поспешила отвернуться от них и удалиться прочь до того, как они проявят к ней излишний интерес.
У самой двери её остановили уверенные горячие руки. Мужчина оказался абсолютно невоспитан. Клемента развернулась было, чтобы влепить ему пощёчину, но тут же расплылась в улыбке.
– Артемис, это вы?
Артемис был сыном виноградаря Албацо. Они происходили из старой, исконно римской семьи. Одной из тех, что имела влияние ещё до прихода даэвов. И, пожалуй, эта фамилия оставалась последней исконно римской семьёй, сумевшей до сих пор сохранить своё влияние.
– Прелестная Клемента, рад видеть вас здесь и в одиночестве.
– А я рада доставить вам удовольствие, мой господин.
– Вас по-прежнему некому охранять? Где же ваш кавалер?
– Кого бы вы могли иметь в виду?
Артемис рассмеялся.
– Цебитара. Кого же ещё.
Клемента почувствовала укол горечи, но улыбка на её лице ничем не омрачилась.
– Вы же знаете, Артемис, у меня нет кавалера, и я в нём не нуждаюсь.
– Очень жаль, что не нуждаетесь. Тогда, полагаю, судьба Маркуса вам безразлична?
– Конечно… – она замолчала. – А вы, собственно, о чём?
– Ну, вы же знаете, слухи…
– Да уж конечно, я знаю, что такое слухи. А Маркус тут причём?
– Поговаривают, – он притянул гетеру к себе за локоть и наклонился к самому её уху так, что острый кончик его носа коснулся её виска. Сделав паузу, Артемис втянул в себя воздух, вдыхая аромат розы и корицы. – Поговаривают, Цебитара хотят убить.
Клемента рассмеялась и чуть отстранилась.
– Да уж, вы сообщили мне новость. А я хочу стать наместницей Британи, что ж с того?
– Я так и думал, что вы уже слышали эту нелепую сплетню. Маркус ведь поэтому не показывается на форуме, так?
Клемента нахмурилась.
– Вообще-то сомневаюсь, что причина именно в этом. Скорее я поверю, что ему опостылел пустой трёп. Простите, – она неискренне улыбнулась, – это его мнение. Не моё.
– Я так и подумал, – Артемис наклонился и приник губами к её руке, – прелестная Клемента. Вы никогда бы не осмелились оскорбить наше общество, в отличие от вашего… друга.
– Ещё бы, – раздался за спиной Артемиса хрипловатый голос, – одно дело воротить нос, когда ты третий патриций Рима, другое… в общем, у вас другой случай, так, госпожа Церера?
– Не совсем поняла, что вы имеете в виду, патриций Сант, – Клемента вздёрнула носик и отвернулась, – простите, я не хочу опоздать к началу боя.
Луцио пританцовывал на месте. Его воодушевление бросалось в глаза издалека.
– Ну-с, господин мастер боёв, чем вы порадуете нас сегодня?
– А, прелестная… желаете снова взглянуть на Снежную Пантеру? Или пришли посмотреть на другого зверя?
Клемента закусила губу и отвернулась в сторону арены.
– Нет, Луцио, он сегодня не придёт. Да и что вам за дело до Маркуса, он никогда не делает ставок.