Чёрные очки (aka "Проблема с зелёной капсулой")
Шрифт:
Конечно, это была бравада, но она выражает истинное отношение отравителя к человеческой жизни. Уэйнрайт хотел получить деньги, значит, кто-то должен был умереть. Уильям Палмер нуждался в деньгах для ставок на ипподроме, поэтому его жене, брату и друзьям следовало подмешать стрихнин. Для отравителя это вполне логичный вывод и столь же очевидное оправдание. Он «должен был что-то получить». Преподобный Кларенс Ричсон, с его магнетическим взглядом, отрицал со слезами на глазах, что женился на мисс Эдмундс ради ее денег или положения. Но он отравил бывшую любовницу цианистым калием, чтобы она не препятствовала его браку. Сентиментальный доктор Эдуард Притчард приобрел не так много,
Это приводит нас к следующей характерной черте отравителя: его невероятному тщеславию. Собственно говоря, этот порок присущ всем убийцам. Но отравитель обладает им в многократно преувеличенном размере. Он тщеславен по отношению к своему уму, своей внешности, своим манерам, своему умению обманывать. Ему не чужд артистизм — как правило, он хороший актер. Притчард открыл гроб, чтобы в последний раз поцеловать в губы мертвую жену; Карлайл Харрис обсуждал с капелланом науку и богословие по пути к электрическому стулу; Палмер демонстрировал перед следователями свое негодование. Подобные театральные сцены бесконечны, и их корни в тщеславии.
Конечно, тщеславие не обязательно видно невооруженным глазом. Отравитель может быть мягким голубоглазым человечком профессорского типа, как Херберт Армстронг или стряпчий Хей, который избавился от жены, а потом пытался избавиться от конкурента в бизнесе с помощью мышьяка в ячменных лепешках. Хуже всего выглядит, когда самодовольство преступника трещит по швам на следствии или скамье подсудимых. Но тщеславие мужчины-отравителя нигде не дает о себе знать с такой силой, как в его власти — или тем, что он считает своей властью, — над женщинами.
Почти все они обладают — или думают, что обладают, — этой властью. Армстронг располагал ею в полной мере, хотя и в скрытом виде. Уэйнрайт, Палмер и Притчард использовали ее, совершая убийства. Харриса, Бьюкенана и Ричсона она приводила к затруднениям. Даже косоглазый Нилл Крим претендовал на такую власть. Она сопровождает все их действия. Хох — настоящий Синяя Борода — избавился от дюжины жен посредством мышьяка, спрятанного в авторучке. Не многие зрелища были нелепее Жана-Пьера Вакье, отравителя из Байфлита [34] , поглаживающего напомаженные бакенбарды на скамье подсудимых. Вакье подмешал стрихнин в бромид хозяину пивной, надеясь, благодаря власти над женщинами, прибрать к рукам его жену и его заведение. Когда его волокли силой из зала суда, он кричал: «Je demande la justice!» [35] — и, вполне возможно, искренне полагал, что не добился его.
34
Байфлит — деревня в графстве Суррей, на юго-востоке Англии.
35
Требую правосудия (фр.).
Как мы видим, все эти отличные парни совершали убийства ради финансовой выгоды. За исключением Крима — он был безумен, и его дикие вымогательства с помощью шантажа не стоит принимать слишком всерьез. Но в основе других преступлений лежала жажда денег и роскоши. Жену и любовницу убивают тоже для того, чтобы отравитель стал богаче. Она стоит на пути реализации его талантов. Если бы не она, он мог бы добиться успеха и обрести желанный комфорт. Мысленно он уже считает себя выдающейся личностью, которая вправе претендовать на все блага мира. Следовательно, надоевшая супруга или любовница становится всего лишь символом, каким могут оказаться тетя или соседка. Во всем виноваты прогнившие мозги, которые отличают и убийцу из Содбери-Кросс.
Майор Кроу, задумчиво уставившийся на огонь в камине, сделал яростный жест.
— Это правда, — кивнул он и посмотрел на Эллиота. — Вы доказали это.
— Да, сэр. Надеюсь, что доказал.
— Все, что он натворил, пробуждает желание отправить его на виселицу, — проворчал майор. — Даже причина, по которой ему не удалось выйти сухим из воды, если я правильно вас понимаю. Все шоу провалилось только потому...
— Оно провалилось, потому что он пытался изменить всю историю преступлений, — отозвался доктор Фелл. — А такое никогда не удается, можете мне поверить.
— Погодите, сэр! — сказал Боствик. — Я чего-то не понимаю.
— Если у вас когда-нибудь появится искушение отравить кого-нибудь, — серьезно произнес доктор Фелл, — запомните, что из всех видов убийства отравление труднее всего совершить безнаказанно.
— Может быть, вы имеете в виду, легче всего? — удивился майор Кроу. — У меня не слишком буйное воображение, но иногда и мне приходит в голову мысль... Каждый день вокруг нас умирают люди якобы естественной смертью, но кто знает, скольких из них в действительности убили?
— Ох! — тяжко вздохнул доктор Фелл.
— Что значит «ох»?
— То, что я слышал такое и раньше. Возможно, вы правы. Мы этого не знаем. Но от вашего аргумента голова кругом идет. Предположим, сто человек умерли в Уигане за год. Вы подозреваете, что некоторых из них, возможно, отравили. И на этом основании вы утверждаете, что отравление совершить проще всего. Повторяю: то, что вы сказали, может быть правдой — возможно, кладбища отсюда до Джон-о-Гротса [36] переполнены останками убитых, взывающими об отмщении. Но, черт побери, нужны доказательства, чтобы считать это правдой!
36
Джон-о-Гротс — мыс, северная оконечность Шотландии.
— Тогда объясните вашу позицию.
— Если основываться только на тех случаях, которые мы можем использовать как тест, — когда яд обнаружен в теле, — становится очевидным, что отравление — та разновидность убийства, которую труднее всего совершить безнаказанно, поскольку очень немногим это удавалось.
Отравитель обречен с самого начала в силу свойств своего характера. Он никогда не может остановиться. Если ему случайно удается выйти сухим из воды в первый раз, он продолжает убивать с помощью яда, пока его не поймают. Вспомните вышеприведенный перечень. Допустим, вы или я могли бы кого-то застрелить, зарезать, задушить или проломить кому-нибудь череп. Но мы не прониклись бы такой страстной любовью к револьверу, кинжалу, носовому платку или дубинке, чтобы использовать их раз за разом. А отравитель делает именно это.
Даже его первое преступление достаточно рискованно. Обычный убийца подвергает себя одиночному риску, а отравитель — тройному. В отличие от орудовавшего пистолетом или кинжалом его работа не заканчивается с самим процессом отравления. Он должен убедиться, что жертва не прожила достаточно долго, чтобы обвинить его; должен продемонстрировать, что у него не было ни возможности ввести яд, ни причины делать это, и, наконец, что самое рискованное, он должен обзавестись ядом, происхождение которого невозможно отследить.