Чёрные зеркала
Шрифт:
На лице Шема при виде меня отразилась буря эмоций: от удивления, до гнева и отвращения. Милли в первый момент растерялась, но быстро взяла себя в руки, вопросительно взглянула на Эмилио, мол, что вам угодно, мэтр?
— Есть разговор, Вертью. Идемте, — проговорил тот тоном, каким обычно общался с учениками на уроках. — Дорвис, вы его представитель.
Вопросов не прозвучало. Как и объяснения, почему здесь я. Никто об этом не спросил, но я всю дорогу до кабинета Эмилио спиной ощущала прожигающий взгляд бывшего друга.
— У меня только
Шем оказался отличным актёром. Стоял намертво, уверяя, что ведать не ведает ни о каком зелье и вообще, отродясь, не способен к подобной магии. Мол, он невелика птица. Я слушала откровенную ложь, а побочка просыпалась внутри, «царапаясь» рассерженной кошкой. Да как он смеет говорить такое при мне? Сам десятки раз жаловался, что мечтает о большем, чем отведено полуцветам. А уж силу магии Шема я испытала на собственной шкуре, когда чуть не задохнулась по его милости.
— Хватит! — приказала я тому, с кем мы провели не один вечер в гостиной сектора отверженных, сидя бок о бок и ведя разговоры за жизнь. — Это не глупая шутка. Темным становится хуже, а целители понятия не имеют, как это исправить.
— А я тут каким бокам? — спросил Шем гнусаво.
— Ты же понимаешь, что это членовредительство, которое карается законом? Если признаешься сейчас и поможешь, тебе ничего не будет. Мэтр Ван-се-Росса даст гарантии, что это останется между нами четырьмя.
— Повторяю: вопрос не ко мне, — упрямился паразит.
Он так мастерски лгал, что на лицах Эмилии и Милли появилось сомнение. Но я знала — об этом кричали все инстинкты — Шем именно тот, кто нам нужен.
— А если кто-то умрет, Шем? — спросила проникновенно. — Сможешь жить с такой ношей? Или смерть полноценных — то, чего ты и добивался?
По лицу бывшего друга прошла тень, но он снова не поддался.
— Можете стращать сколько угодно. У вас нет доказательств, иначе мы бы разговаривали в кабинете директора. Я вообще имею право не отвечать на ваши вопросы.
Он говорил дело. Есть только признание Лиана, сделанное со мной наедине. В чужом присутствии светлый мальчишка вряд ли его повторит. Встанет за друга горой.
Однако Шем забыл одну «маленькую» деталь.
— В последний раз мэтров мало волновали доказательства. А тогда речь шла лишь о проникновении в сектор темных, а не о попытке их всех убить.
Шем в шоке открыл рот, явно не зная, что ответить, поэтому просто прошипел:
— Иди к демонам, Лилит!
О, да! Он очень вовремя вспомнил нечисть. Одна из них уже переступала порог. Самим даже идти никуда не пришлось.
Она вошла, а точнее вплыла в кабинет вся в белом, с растрепанными волосами и с волочащимися следом цепями, что сковывали запястья.
— Эмилио, ты здесь? — проговорила чужим голосом.
Средний герцог застонал.
— Летисия, — прошептал, сделав шаг навстречу бывшей невесте, но я схватила его
— Это не она…
Я кожей ощутила ярость. Такую, на какую Летисия Дитрих не способна. Эта ярость копилась веками. Веками взаперти.
— О! А вот и мой драгоценный сосуд. Ну, здравствуй, Лилит София Вейн.
Милли неловко сотворила дрожащей рукой защитный знак. Бесполезный знак. Вцепилась в растерянного Шема и оттащила вглубь кабинета. А я мысленно пожалела, что с собой нет куклы. Остальные талисманы хоть и в наличии, не факт, что способны противостоять «восставшей» основательнице. Даже Урсул не здесь, а то бы в ногу мегере вцепился.
Урсул! Стоп! Разве котяре не полагалось стеречь Дитрих?!
— Расслабься, маленькая дурочка, — бросила Гвенда и расхохоталась. — Я пришла поговорить с Его светлостью. Эмилио, пора принять волевое решение и помочь нам обеим: мне и этой оболочке, — она показала пальцем на себя.
К чести «дяди», лицо осталось каменным. Даже бледности не прибавилось.
— Я весь во внимании, леди Ван-се-Рмун.
Та рассмеялась.
— Можешь называть меня Гвенда. Всё-таки мы родственники. Пусть и дальние.
Шем позади издал странный звук, похожий на писк, а потом охнул. Кажется, Милли пихнула его в бок, чтобы притворялся статуей. Безмолвной статуей.
— Всё просто Эм… Так ведь она тебя называла? Я ее уничтожу. Рано или поздно. Это будет мучительная смерть. Тело почти рассыплется в прах, а сердце продолжит биться. Она прочувствует всё, каждую секунду боли. Но ты можешь избавить любимую женщину от мук. Убей ее. Быстро и безболезненно.
— А сама справиться не в состоянии?
Это сказал не Эмилио. Он в ужасе переваривал услышанное. Рот открыла неугомонная я.
— Увы, нет, — Гвенда театрально вздохнула. — Она была в ордене. Не выходит отнять жизнь.
— А как же… — начала я, заметив нестыковку.
— С Марго мы малость оплошали. Думали, если она сама наложит на себя руки, это не зачтется. Она ведь тоже родственница, я могла вложить в ее разум мысль о самоуничтожении. Увы, это зачлось. Я потеряла много сил из-за убийства участницы ордена. А она теперь еще и под ногами бесконечно путается.
— Не смей! — очнулся Эмилио.
— Что именно? — усмехнулась Гвенда. — Требовать убить возлюбленную или вспоминать сестру? Которую из них ты любишь больше? Живую или мертвую? Точнее, мертвую и почти мёртвую? Ответь, Эмилио Ван-се-Росса — потомок клана Ван-се-Дорн?
— Я не позволю тебе вредить Летисии и…
Он не договорил. Гвенда не позволила. Забилась в припадке. Или не она. А «оболочка».
Тело Летисии Дитрих рухнуло на пол, из носа потекла кровь, глаза закатились, а изо рта вырвался крик. Истошный, душераздирающий. Насквозь пронизанный болью. Мои ладони прижались к ушам, но я все равно его слышала. Хотелось зажмуриться, чтобы не видеть обезображенного мучениями лица, но я заставила себя смотреть. Заставила, чтобы не забывать, какие основатели чудовища.