Черный дневник. Книга первая
Шрифт:
— На которой он использовал магию! — взбесился Герцог. — Это не просто убийство, своим поступком он покрыл позором весь ваш род и всё рыцарство!
Рэнье схватился за рукоять меча:
— Всё, хватит! Еще хоть слово…
— Кем вы себя возомнили, Рэнье? — с отвращением плюнул Герцог. — Кто вы такой, чтобы я марал о вас руки?
Одноглазый рявкнул:
— Тихо! Мы выслушали ваши позиции и скоро примем решение, но нам нужна тишина!
Я подошел к Графу, спросил шепотом:
— Может им стоит намекнуть на возможность
— Думаю, Герцог об этом уже позаботился…
Мы отошли к нашим, Граф сказал в пол голоса:
— Вот он, тот самый сэр Блад.
— Это тот, что с двуручным мечем? — уточнил Родгар.
— Он самый, — подтвердил Рэнье.
Я осмотрел Блада и подленькая мысль о том, что слава богу не мне с ним драться, посетила голову. Вероятно, на лице отразилось это умозаключение, Сафир весело ухмыльнулся:
— Ничего особенного… Чем уверенней в себе противник, тем больше шансов на то, что он ошибется.
Я подумал, что вообще-то подобное утверждение верно и для самого Сафира, но промолчал, я ж мудёр.
Везарх протянул свой меч Сафиру, сказал уважительно:
— Тебе пригодится.
Сафир скептически осмотрел меч. Я вспомнил, что он как-то говорил мне, лучшее оружие это то, которое держит твой противник. Думал откажется, но Сафир проявил не свойственную учтивость, взял и даже поблагодарил.
Нас подозвали судьи, мы с Графом вынужденно подались вперед, я напрягся, чувствуя, что-то упустил, редкое ощущение, которое можно назвать интуицией или чуйкой, но я ему всегда доверял и не зря. Густобровый смотрит сурово, как и полагается государственному деятелю, будь то король, судья или чиновник рангом поменьше. Одноглазый опять уселся молча, заговорил Большеухий:
— Поскольку слова ни одной из сторон не могут быть доказаны, мы приняли решение решить спор поединком. Ответствуйте, вы будете биться сами или вассалы решат ваш спор?
Герцог фыркнул громко, чтобы слышали все:
— Мой клинок благороднее, чем кровь этого человека. С моей стороны выступит сэр Блад.
Я выдохнул, ну слава богу, никаких подстав. Граф ответил просто:
— Сэр Сафир.
И тут я понял, где просчитался… Какой к черту сэр?
Ко мне подбежал Манфаэль:
— Сэр Альнар, я только подумал, у Сафира же…
— Нет грамот, Манфаэль…
— Простите, сэр Альнар, это моя вина! — схватился он за голову. — Я должен был продумать… предупредить… боги!
Я, вероятно, побелел, сказал дрогнувшим голосом, что не укрылось от писаря:
— Рано паниковать, в конце концов, у нас об этих грамотах могут даже не спросить.
Герцог подошел к судьям и громко произнес, указав пальцем на Сафира:
— Этот человек не может драться с сэром Бладом, поскольку это всего лишь слуга…
О-о-о, а вот теперь паниковать самое время… Откуда он узнал, черт его возьми!?
Граф повернулся ко мне, спросил злобно:
— Это правда?
— Ваше сиятельство, это, как бы не совсем чтобы неправда… — сконфузился я.
Герцог всё видел, сказал весомо:
— Неужели больше не найдется человека способного вступиться за честь сюзерена? Может быть вы, сэр Альнар?
Я еще раз посмотрел на Блада и остатки моей смелости упорхнули в неизвестном направлении. Поделом тебе, Альнар, подвела тебя хитрожопость… Посчитал себя самым умным, ах-ах, всё он спланировал. Сейчас тебе отрубят ненужную часть тела, которую ты почему-то зовешь головой. Не печалься, она тебе не нужна, в ней ведь пусто…
Сафир спросил громко:
— А можно мне просто всех их убить и всё?
Герцог вскинул бровь, а Блад рассмеялся, провел пальцем по горлу:
— Ты будешь следующим, раб!
Сафир сжал кулаки:
— Ну, всё…
Герцог вмешался:
— Повторяю, сэр Блад не будет драться с простолюдином. Последний шанс, Граф, либо деритесь сами, либо…
— Его убью я, — сказал Везарх просто.
Мы удивленно обернулись на него, тот нахмурился, посчитав такие взгляды оскорбительными.
— Сафир, прошу вернуть меч.
Сафир молча протянул клинок, а Везарх сказал еще раз:
— Я убью его, Граф, с вашего позволения.
— Сэр Везарх, — сухо молвил Рэнье, — мне неудобно просить…
— А меня просить нет необходимости. Я вызвался сам, если кто-то всё еще не заметил!
— Я буду признателен вам, сэр Везарх, — учтиво поклонился Рэнье.
Минуту мы стояли глядя на то, как простые воины готовят место для поединка расчищая площадку и убирая камни из под ног дуэлянтов. Я подумал, что не могу больше просто стоять, сказал громко:
— Необходимо обозначить требования сторон еще раз, чтобы не возникло вопросов после поединка!
Одноглазый кивнул, соглашаясь, принялся писать, а Густобровый сказал значимо:
— Герцог, изложите ваши требования.
Герцог Балареантский, уже спокойный и степенный, произнес холодно и ровно голосом победителя:
— Когда сэр Блад убьет стари… сэра Везарха. Виконт Альнар и виконт Аарон предстанут перед справедливым судом, в моем лице. Сэр Альнар сейчас же, а виконт Аарон, как только его найдут мои люди. Если же Граф откажется выдать мне сына, он понесет наказание вместо него.
Густобровый повернулся к Графу, собираясь спросить его требования, но я успел раньше:
— Протестую! Граф не осведомлен о месте нахождения сына, поэтому не справедливо…
— Сэр Альнар, ваше мнение нас не интересует, — хмуро перебил Большеухий. — Мы решаем, что справедливо, а что нет… Граф, ваше слово.
Граф слегка поклонился, произнес гордо, в тон Герцогу:
— Когда сэр Везарх убьет зарвавшегося щенка…
— Граф! — рявкнул Герцог.
— … я требую, чтобы Герцог раз и навсегда покинул земли Литтен, и никогда больше не смел здесь появляться, если только на то не будет воли Короля.