Черный ураган. Честный Эйб
Шрифт:
Кимбс собрался перешагнуть через порог, как вдруг издалека донёсся глухой и быстрый перебор копыт.
— Патрульные! — сказал Кимбс.
— Скачут по полю, а не по дороге, — подтвердил Бен. — Слышишь, проехали Красный Ручей? Да это верховые лошади Стюартов — наши так быстро не меняют рысь на галоп. Господи, только бы они не остановились…
Но они остановились. Тишина. Прошло несколько секунд, и Бен с Кимбсом услышали знакомый, гулко хлопающий звук бича и тяжёлые стоны.
— Кто-то сбежал с плантации Стюартов, — сквозь зубы процедил Кимбс, — и его поймали,
Хэт слышала всё это, лёжа у очага. У неё был жар и всё плыло перед глазами. Ей казалось, что это сон и что отец с Кимбсом ненастоящие. Хлопанье бича она принимала за выстрелы, а потом она услышала как будто звук скрипки. Ей показалось, что она одна в лесу и яркая звезда светит сквозь ветви орешника.
…Представьте себе, что вы негр или негритянка. На вашем лице цветное клеймо, которое видно издали. Вас сторонятся, как зачумлённого. И это навсегда.
Представьте себе, что вы неглупый негр, но вы хуже любого глупца — белого; вы честный негр, но вы хуже любого мошенника — белого; вы трезвый негр, но вы хуже любого пьянчуги — белого; вы трудящийся негр, но вы хуже бездельника — белого. И это навсегда.
Вы входите в комнату, в которой сидят белые леди и джентльмены. Разговор смолкает. Одни смотрят в сторону, другие опускают глаза, третьи сердито вас разглядывают, четвёртые морщатся, как будто от вас плохо пахнет… Что случилось? В комнату вошёл чёрный.
Вас никогда не называют «мистер» или «мисс», но обязательно «любезный», или «малый», или «девка», или, в лучшем случае, «тётка». Вас бессмысленно оскорбляют: вас не пускают в дилижанс, или в цирк, или к общественному колодцу, над которым висит надпись: «Только для белых». И так всегда.
Не подумайте только усесться на скамью рядом с белым без его приказания! Ни в коем случае не протягивайте ему руку — ваша рука чёрная! Не забывайте об этом ни днём, ни ночью.
У вас нет завтрашнего дня — вы негр. Подумайте только — вы не похожи на белых! Будьте благодарны за то, что вас не преследуют за это преступление. Молчите и кланяйтесь.
Вы думаете, это легко? Попробуйте-ка!
Познакомьтесь с мисс Джесси Бродас (белой)
Цоканье копыт слышно издалека. Между деревьями на лесной полянке мелькает вороная лошадь. На ней сидит девушка в белом платье. Белая юбка развевается по ветру, за копытами лошади поднимается и медленно оседает на землю струя золотой пыли.
Всадница, кажется, не любит медленной езды. Лошадь идёт то крупной рысью, то галопом. Вот она гулко стучит подковами по ветхому, покосившемуся мосту; вот она топает по корням старинного дерева хикори, ветви которого свешиваются над водой и бросают зеленоватую тень на половину пруда.
Старый негр-рыболов встаёт и низко кланяется:
— Добрый день, мисс Джесси!
— Добрый день, дядя Джо!
Ещё один мост. Узкая насыпь между двумя прудами. Дубовая роща. Речка, на которой вовсе нет моста и никогда не было. Негры переходят её вброд пешком, а белые переезжают верхом.
Всадница выезжает
Негр в широкой соломенной шляпе бродит по отмели по колено в воде и что-то подгребает черпаком.
— Добрый день, дядя Билл!
— Добрый день, мисс Джесси!
— Что это ты так рано вышел на отмель?
Негр качает головой:
— Видите ли, мисс Джесси, хозяин приказал собирать устриц, и я, конечно, собираю. Но сейчас не время. Ах, совсем не время! Сейчас они жиреют. Если бы хозяин не приказал, я бы оставил их до осени. Но хозяин хочет их продать поскорей. Я так понимаю, что хозяину нужны деньги.
Всадница поджала губы:
— Да, дядя Билл, хозяину нужны деньги.
— Вот то-то. Я и собираю. Вдобавок появилась губка.
Дядя Билл подходит поближе, снимает шляпу и показывает девушке устричную раковину, как бы покрытую ржавчиной.
— Видите, мисс Джесси, эту корочку? Это очень плохо. Эта раковина больная. Она больше не поправится. Если так пойдёт дальше, то пропадёт вся отмель. Я уже их собираю просто руками и выбрасываю. Противная штука, эта губка!
— Отчего это случилось?
— Кто знает, мисс Джесси! Может быть, слишком много пресной воды нагнало сверху. Устрица не любит речной воды. Она любит солёную. Только чтобы было что покушать, а в пресной воде ей всё равно что жаворонку в скворечнике.
— Послушай, дядя Билл, как твоя дочь?
Дядя Билл смущённо улыбается:
— Извините, мисс Джесси, я так задумался об устрицах, что забыл вам сказать: Джейн выздоровела.
Дядя Билл кивает головой в сторону своего домишка, который стоит на сваях, возле границы прилива. На песке возле него лежит свежевыкрашенная лодка днищем вверх.
— Джейн уже ходит, держится за стену. Никогда не забудем ваших забот, мисс Джесси.
— Надо благодарить не меня, а господа бога, дядя Билл. — Девушка достаёт из седельной сумки узелок. — Возьми, дядя Билл. Это еда для твоей девочки… А что это у тебя, за лодка? Ты собираешься в бухту?
Дядя Билл бросил косой взгляд на лодку и насупился:
— Конечно, собираюсь. Видите ли… Вообще в нашем деле без лодки нельзя. Так что…
На обратном пути лошадь мисс Джесси заржала, потому что за деревьями раздался топот. Всадница едва успела её осадить, как на тропинке появился всадник лет восемнадцати, в красной жокейской шапочке и очень щегольской узкой куртке, застёгнутой множеством медных пуговиц.