Черный верблюд

Биггерс Эрл Дерр

— Вот таково положение дел, — закончил он свое повествование.

— Мне кажется, последнее время вы скучаете, Чарли. Я полагаю, это убийство заинтересует вас, — сказал Джексон. — Что за человек Тарневеро? — спросил он после некоторого раздумья.

— Тарневеро, пожалуй, представляет наибольший интерес. Он загадочен и непроницаем, как безлунная ночь… Человек с большим самообладанием и хорошей реакцией. По каким-то причинам он считает необходимым помогать мне в розысках.

— Вам эта готовность не кажется подозрительной?

— Я

уже думал об этом. Но у него алиби. Конечно, я проверю его показания, но убежден, что они подтвердятся. Несомненно, он явился в дом Шейлы Фен лишь тогда, когда я позвал его пойти со мной. Многое говорит за это.

— А именно?

— Ну, например, в истории с часами Тарневеро доказал свое искреннее желание помочь мне. Он очень логично все объяснил. Правда, я уже знал примерное время убийства со слов Ву-Кио-Чинга, повара, но поведение Тарневеро доказывает, что он искренне хотел мне помочь… Нет, не думаю, что он убийца, но все же…

— Вам удалось установить что-нибудь, касающееся Тарневеро?

— Нет. Несомненно, в момент совершения убийства он находился в другом месте.

В дверь постучали, и на пороге появился Спенсер. Чан взглянул на часы.

— «Океаник» ушел? — спросил Чан полицейского.

— Да.

— Никого из наших друзей не было в порту?

— Только Аллан Джейнс забрал свои вещи. Я слышал, как он выругался, увидев, что «Океаник» отчаливает. Я помог ему выгрузить вещи. Он просил передать вам, что уедет со следующим пароходом и что ничто не сможет удержать его.

— Хорошо, вы свободны.

Перекинувшись несколькими словами с Джексоном, инспектор попрощался и вышел на улицу. Около своей машины он увидел Смита.

— Я полагаю, что вы могли бы захватить меня с собой и отвезти на вокзал, — заметил тот. — Иначе мне не попасть к месту ночевки.

Чан, порывшись в карманах, протянул Смиту монету.

— Вы сможете доехать в автобусе, — сказал он.

Смит повертел монету в руках.

— Десять центов? Мне нужен по крайней мере доллар. Меньшей суммы джентльмен не может принять от джентльмена.

Чан засмеялся.

— Может, вы и правы, но полагаю, что правильнее будет, если я ограничусь суммой, которая вам действительно необходима для проезда. Вам ведь нужен доллар, чтобы выпить. Если вы сочли мои скромные десять центов недостойными вас, то я смиренно беру их обратно. Очень сожалею, но мой путь лежит в другую сторону.

— Ладно, — смирился Смит, — я не слишком щепетилен. Так и быть, я приму эти десять центов, но, разумеется, лишь в долг.

Смит удалился. Чан, намеревавшийся сесть в машину, внезапно передумал и отправился следом за оборванцем.

Безлюдные улицы были залиты лунным светом, и ему было нелегко оставаться незамеченным. Но Чан хорошо знал свое дело.

Смит вышел на Кинг-стрит и остановился. Чан замер. Сядет ли он в автобус? Но Смит не стал ждать автобуса, пересек улицу и свернул

в переулок. Интерес Чана к нему возрос. Чего ради вздумал этот человек скитаться ночью по городу?

Смит направился к отелю «Вайоли». Остановившись у дверей, он огляделся по сторонам и после некоторых колебаний повернул обратно. Чан поспешил спрятаться в одном из подъездов.

Смит спешил к остановке автобусов, видимо, действительно намереваясь уехать из города. Что все это значило? Выходит, что Роберт Файф назвал свой адрес не только для сведения Чана, и Смит был непрочь побеседовать с актером.

Понаблюдав еще некоторое время за Смитом, инспектор вернулся к полицейскому управлению и чуть не столкнулся со своим шефом.

— Я полагал, что вы уже дома, Чарли, — удивился он. — Что-нибудь случилось?

— Я по-прежнему пребываю в неведении.

— Мне кажется, что вы гораздо более осведомлены обо всем, чем хотите показать — сказал Джексон.

— Человек, сидящий в колодце, видит только кусочек неба, — глубокомысленно заметил Чан и, заведя мотор, тронулся.

Глава 12

НЕ ДУРАК!

Ночь близилась к концу, и предутренний туман окутал город.

Смит беспокойно задвигался на своем песчаном ложе и вытянул руку, словно пытаясь натянуть на себя отсутствующее одеяло.

Серый туман постепенно окрашивался в розовый цвет. На востоке над вершинами гор появилась золотая кайма.

Смит открыл глаза и улыбнулся. В жизни его случилось нечто, предвещавшее перемену к лучшему. Смит встал, сбросил поношенную одежду и, развернув лежащий рядом с ним сверток, достал плавки. Натянув их, он подошел к кромке прибоя. Прикосновение воды приятно возбуждало.

Смит окунулся и быстро поплыл. Да, когда есть деньги, можно строить планы на будущее. В нем снова пробудилось честолюбие, он хотел творить, готов был работать. Он покинет этот сонный остров и снова станет человеком.

Выйдя на берег, Смит расположился у опрокинутой лодки, чувствуя приятную усталость после купания. Понежившись под лучами утреннего солнца, он оделся, обломком гребня расчесал волосы и медленно побрел вдоль набережной. С пальм свисали кокосовые орехи, не раз заменявшие ему утренний кофе, но сегодня он решил позавтракать иначе.

Очарование этих утренних часов не раз являлось причиной разочарования Смита. Много раз он брался за кисть и много раз отбрасывал ее, сознавая свое бессилие передать красоту гавайских пейзажей.

На дюнах неподалеку от отеля лежал юноша, напевавший под аккомпанемент гавайской гитары какую-то песенку.

— Доброе утро, Франк, — приветствовал его Смит.

Франк лениво повернул голову и едва ответил на приветствие. Смит опустился рядом.

— Я сегодня не буду петь для чужестранцев, — мечтательно заметил Франк, — сегодня я пою для голубого неба.