Чертополох и золотая пряжа

Ершова Алена

— Госпожа выполнила, сделала то, зачем пришла?

— Да, Кейр Мулах.

— Тогда мы можем вернуться в замок?

Гинерва задумчиво кивнула, затем обернулась, сорвала темно-синий цветок аконита и протянула его грогану.

— Разотри это, залей вином и поставь с утра на стол в покоях леди Исеут. А теперь пойдем.

– ----

[1] Панацея — алхимическое лекарство от всех болезней.

[2] Паттены — деревянная подошва в средневековой Европе, которая крепилась ремешками поверх ботинок. Выполняла функцию галош, защищая от грязи. Лэрд Конна приказывает пристегнуть паттены для

того, чтобы племянница выглядела выше.

2.10 Королева без сердца

Николасу не спалось. Он перечитывал донесения кэрлов из разных уголков страны и то, что он узнавал, нравилось ему все меньше и меньше. Некогда первый советник попросил за службу реки страны, и король, будучи молодым, опрометчиво дал такой «ленд», и вот теперь имел неудовольствие наблюдать за последствиями. Лэрд Конна строил плотины и заводи, перекрывая доступ к воде земледельцам и взимая дань за полив. Ввел налог на рыбную ловлю, но самое скверное было то, что под видом речных надзирателей советник собрал целый флот. Узкие, быстроходные лодки с вооруженными гребцами контролировали все артерии страны. Король нахмурил седые брови и прошел к карте. Если верить донесениям о количестве судов, их оснащении и скорости передвижения, то выходит, что люди Конны способны захватить центральный остров меньше чем за неделю.

«Чего он тогда ждет?»

Король прошелся по комнате. К предательству советника он был не готов. Это выходило за рамки истории. Гинерва — вот от кого следовало ждать судьбоносного удара в спину. С другой стороны, лэрд Конна — ее дядя, а потому вполне может быть причастен. На вторых ролях.

Правитель устало опустился в кресло. Полвека он упрямо цеплялся за жизнь, вгрызался в нее всеми доступными средствами. Хотя уже давно должен был сгинуть в пылающем замке. Что ж, пора перестать бегать от вирда и повернуться к смерти лицом.

Николас сам наполнил свой кубок. Слугу он отпустил, надеясь, что сегодня придет леди Исеут, но фаворитка не торопилась, и король потягивал вино и смаковал одиночество. Он пытался бороться с судьбой, он пытался подстроиться под судьбу, он пытался покориться судьбе, но вот о том, чтобы перехитрить судьбу, не было и речи. Правильно, поганка не любит болтунов…

В дверь постучали. Николас хмыкнул и отставил кубок. Долго же леди Исеут шла до его покоев. Пожалуй, пришло время выдать замуж очередную, спутавшую солнце с луной фаворитку.

Король распахнул дверь и замер, наткнувшись на ту, которую меньше всего ожидал увидеть. За пять лет пребывания в замке Гинерва вытянулась, округлилась в должных местах и стала похожа на спелую грушу, в которую так и хочется впиться. Запах, что источало ее тело, пьянил, а алые губы приковывали взгляд.

Николас тряхнул головой, прогоняя морок.

— Что вы тут делаете? Вам запрещено покидать свою часть замка без сопровождения, — Николас постарался добавить в голос стали, но тот предательски охрип. Взгляд утонул в разрезе женского платья. Тонкая рубашка со множеством складок мешала рассмотреть, созрели ли персики на этом юном древе.

— Стража на моем этаже лежит обездвиженная, а в покоях кто-то есть. Я слышала, как скрипят половицы. Мне

страшно, — королева держалась из-за всех сил, хоть предательские слезы душили, мешая говорить. — Позвольте мне остаться у вас.

Николас посторонился, пропуская супругу в свою опочивальню. Манящий аромат мягко окутал сознание, хотелось уткнуться лицом в волосы и дышать, дышать…

«Вот какая ты, смерть, самая приятная и самая постыдная из всех возможных».

— Позволю, конечно, позволю, — прошептал он, запирая дверь и поворачиваясь к супруге. Гинерва стояла, завороженно глядя на не растерявшего мощи короля. Николас подошел ближе, положил тяжелые руки на хрупкие девичьи плечи и медленно соскользнул вниз. Нашел пояс, поддерживающий грудь, и рванул его с невероятной силой.

— Не уходи никуда, не исчезай. Я скучал. Ты дважды покидала меня, останься на третий, — шептал Николас, словно в бреду, неистово чередуя слова признания с поцелуями. Гинерва старалась отрешиться, не слушать, не понимать, о чем идет речь. Утонуть в сладком мареве чужой страсти. Хотя бы раз познать то, о чем говорят люди лишь шепотом.

«Эх, надо было выпить вина, прежде чем прийти сюда, — подумала она и содрогнулась. — Неет. Вино оставим для Исеут, а я ясной головой запомню эту ночь. Каждый вздох, каждый стон. Я запомню боль, перемешанную с наслаждением, простыни, липнувшие к спине, колючую бороду и слова, из которых ни единого не сказано лично мне. Я напьюсь ощущениями сполна, ибо ни одно вино не пьянит так, как украденная страсть».

Утром, когда утомленный ярой ночью король заснул, в дверь осторожно постучали. Гинерва взглянула на разорванную вдоль камизу, хмыкнула, накинула меховой плащ на голое тело и отворила засов.

— Ваше величество! — на пороге, не сумев совладать с удивлением, застыл лэрд Конна. — Простите, я…перепутал.

— Отчего же, вы совершенно правильно назвали свою королеву, лэрд, — Гинерва с потаенной радостью отметила, что голос ее не дрогнул, а спина осталась столь же ровной, как и минуту назад.

— Могу я увидеть короля? — лэрд Конна быстро взял себя в руки и начал судорожно соображать, как связаны между собой утренние новости и наличие племянницы в покоях Николаса. — Я обязан доложить, что одна из придворных дам, леди Исеут, скончалась сегодня ночью.

— Вот и доложите в урочный час. Думаю, леди уже все равно, и вы с докладом можете не торопиться.

Дверь перед носом советника захлопнулась. А Гинерва юркой лаской вернулась в постель. Впервые за долгие годы она была счастлива.

Лэрд Конна не находил себе места. Весь план полетел Фенриру под хвост. Леди Исеут мертва, лекарь разводит руками и что-то лопочет о слабом сердце, король рвет и мечет, но не о кончине фаворитки, а потому что в спальне королевы погром и изодранная перина. Гинерва сидит рядом со скорбным лицом, то и дело касаясь руки супруга. Если бы советник предполагал у племянницы наличие хотя бы унции ума, то решил, что она сыграла свою партию. Но откуда, скажите на милость, мозги у женщин, да и зачем они им нужны? Булавки пересчитывать?