Чертополох и золотая пряжа
Шрифт:
— Что? — Айлин недоуменно вглядывалась в совершенно одинаковые лица, в пурпурные, густые, глубокие и абсолютно безжизненные глаза.
— Угадаешь, какой из них настоящий, забирай, а нет, так он пойдет со мной под Холм. Так и быть, разрешу его вновь навестить, скажем, в следующем веке. Ведь ты сида, для тебя время не имеет значения. Ну что?
— Согласна.
— Тогда приступим, — расхохоталась Кайлех, — Пожалуй, это даже будет интересно, дева из Фортгала. Трогать нельзя! Только смотреть.
Но Айлин уже не слушала сумасшедшую сиду. Она медленно шла вдоль ряда, пытаясь узнать среди фантомов того единственного,
«Ищи, ищи. Ведь должно быть то, что его отличает от других. Ведь сердце тянется, чувствует, любит… Точно!»
Айлин опустила взгляд чуть ниже и чуть не вскрикнула от радости. Одно из двенадцати колец пылало алым. Стараясь не выдавать своего волнения, дева вновь медленно прошла вдоль ряда и на этот раз увидела, как вспыхнул пурпуром взгляд ее мага.
— Ну чего ты ждешь? — хохотнула сида. — Или настолько все хороши, что выбрать не можешь?
— Отчего же не могу. Вот он, тан Румпель, и он отличается от твоих фантомов, как черный лебедь от вороньей стаи! — Айлин сделала шаг вперед и ухватила за руку мага. Оцепенение спало. Румпель рвано вдохнул. Пальцы тут же обожгло.
«Значит, и впрямь угадала!» — только и успела обрадоваться Айлин.
В этот же самый момент жуткий вой сотряс стены Холма. Ледяной вихрь разметал ненужные фантомы. Неистовый ветер сбивал с ног, крушил все вокруг, но Румпель крепко прижал к себе Айлин, не позволяя неистовой буре взять вверх. Кайлех вскинула руки, и с кончиков пальцев ее сорвались острые, как стрелы, льдины.
— Хватит! — раздался глухой рык Хозяина Холмов, и разом все стихло, словно не бушевало никогда. Кайлех обвила лоза. — Уходи, дочь Грианана, и не смей никогда появляться в моем доме!
— Ты не можешь прогнать меня. Ты дал обещание моей матери и не сдержал его. Я требую, чтоб ты назвал того, с кем разделишь власть над туатами. Сейчас же!
— Погодите! — Айлин высвободилась из объятий Румпеля, но руку так и не отпустила. — Нужно сначала снять проклятье!
— Этого можно ждать до седьмого захвата. Уже мать моя переродилась, а обещание не исполнено.
— Ничего, — вдруг с поразительным спокойствием произнесла Айлин. Однако каждый, кто был в зале, услышал ее слова. — Раз ждала ты столько лет, потерпишь еще пару минут. Ведь ты сида, для тебя время не имеет значения.
И не дожидаясь ответной реакции, Айлин повернулась к магу.
— Помнится, вы просили назвать ваше истинное имя, тан Румпель? — произнесла она еле слышно, склонившись к самому уху мужчины.
— Что ты делаешь, малышка Айлин? — Румпель скользил по ее лицу взглядом, впитывая в себя каждую черточку. Греясь теплом мягкой и чуточку грустной улыбки.
— Выполняю обещание, — дыхание обожгло кожу.
— Ты же знаешь, что одного имени мало?
— Конечно. Но у меня есть все ключи от вашей дверей, тан Чертополох.
Румпель дернулся, но Айлин, помня наказ спаконы, держала крепко. Вдруг тело его начало гнуться, меняясь. Девушка схватила изо всех сил и чуть не выпустила, вскрикнув от неожиданности. Под ее пальцами била крыльями, норовя улететь,
Все же на мгновение сознание покинуло ее. Но голос, настойчивый и знакомый, звал, не переставая:
— Родная моя, любимая, не плачь. Твои слезы рвут мне сердце. Лучше б я умел превращать их в белый вереск, чем солому в золотую пряжу. Открывай свои небесные глаза, возвращайся ко мне, моя храбрая сейдкона.
Теперь Румпель держал невесомую девушку, повисшую на его крепких руках. Держал так бережно, словно боялся ее сломать, настолько хрупкой она ему казалась в этот миг. Понимание того, что он может дотрагиваться до ее шелковой кожи, не причиняя вреда, теплом разлилось по венам. Тлеющие в сердце угли загорелись настоящим пожаром. Он прижал ее к груди, как самое дорогое на свете сокровище, коим уже и не надеялся обладать. «Что бы там ни случилось в замке, она здесь, со мной. На моих руках. И сердце ее бьется в такт моему. Я слышу его, как свое собственное. Как страшно перестать вслушиваться в это биение, кажется, отвлечешься на миг, и все растает безумным сном».
Тонкие девичьи руки обвили его шею. Айлин подняла ресницы, долго вглядывалась в его лицо, стараясь уловить и запомнить каждую черточку. А после мягко улыбнулась.
— Мой лэрд! Ваше проклятье спало, надо срочно найти зеркало. Я хочу, чтоб вы увидели это!
— Твои глаза — лучшее из зеркал. Ты действительно сняла проклятье... Надеюсь, это не сон.
— Думаю, я могу доказать реальность творящегося вокруг, — Айлин задорно сощурилась, скривив нос гармошкой, а он не смог удержаться, не пожелал остановиться. Лавина, что родилась глубоко внутри, уже снесла сознание и выплеснулась поцелуем. Мир вокруг перестал существовать. Сузился до двоих. Завибрировал, сжался, схлопнулся звоном в ушах и рассыпался на сотню осколков, звуков и красок.
3.7 Старые долги
Айлин тонула. В чувствах, ощущениях, эмоциях. Кругом шел бой. Огромный зал буквально ходил ходуном. Сереброволосый великан с ветвистыми оленьими рогами оплетал колючей лозой ярившуюся Кайлех. Ведьма что-то кричала, кидалась ледяными вихрями. Очнувшиеся от заклинания сиды теснили последователей темной стороны луны. Но до Айлин не доходило ни единого звука, словно стояла она под невидимым куполом, плотно защищавшем от всего на свете, и чувствовала лишь тепло рук, обнимавших ее.
Румпель же мечтал, чтобы этот короткий миг не заканчивался, и ненавидел себя за то, что сам, своими словами должен разрушить его.
— Ты пришла исполнить магическую клятву? — прошептал он, давя горечь в своих словах.
— Зачем было загадывать то, чего не хочешь? — также тихо спросила Айлин.
— Я хочу. Но не так. Всю тебя целиком хочу, навсегда, — сказал и провел рукой по пепельным волосам. — Моя сейдкона. Не уходи. Я завоюю для тебя трон Альбы, только останься!
Айлин подняла на него полные ужаса глаза.