Чертовидцы, или Кошмары Брянской области
Шрифт:
Господи, мама!.. Я задыхаюсь!..
Синюшного подростка в переулке нашла его же подружка, обеспокоенная долгим отсутствием кавалера. Она и правда собиралась подарить ему себя. И она возлегла с ним – такая же мертвая, как и он. Но сперва проказничавший человек из земли дал ей возможность вынуть Лунослава из глотки покойника. Никогда еще на чертовидца не смотрели с таким отвращением и такой болью.
После голем прикончил и ее.
Сейчас Черномикон подкинул Лунослава в лапы трех мелких демонов. Какие нездоровые
Лунослав с омерзением почувствовал, как на него уселась волосатая задница. Будто на лицо плюхнулась вспотевшая псина. Но в следующий миг всё стало куда интереснее. Неподалеку возникла донельзя знакомая сила. Уверенная. Самодовольная. А еще – несносно язвительная.
Снаружи стоял Булат.
Во входную дверь с силой забарабанили.
Казалось, неизвестный готов был снести ее с петель, если его настойчивое желание войти немедленно не удовлетворят. Черти встрепенулись, не преминув заглянуть друг другу в карты. Впервые за два месяца, что они обосновались в этих краях, кто-то осмелился приблизиться к домику. Либо храбрец, либо обдолбанный идиот. А может, и всё сразу.
На морде Калача сверкнула догадка:
– Коллекторы?
– Какие еще, к нашим бабушкам, коллекторы? – Балда понизил голос. – Боягуз, поприветствуй визитера.
– Бура! – Болотноцветный черт открыл карты и схватился за покрытую кристалликами кочергу, при помощи которой замешивали кровь с сахаром. Подкрался к двери, затаился. Лапа легла на каленую щеколду и в полнейшей тишине сдвинула ее.
Калач взглянул на карты покинувшего стол товарища: те же три туза, что и у него. Вздохнул. Ну а кто из них не прохиндей?
Боягуз кашлянул, прочищая горло, и на удивление скрипучим голоском, напоминающим глас немощной бабки, произнес:
– Ох, входите же! Входите!
Дверь распахнулась, и показался Булат. Будто отмахнувшись от мухи, он отбил кочергу, а ее владельца приложил головой об дверной косяк. Хрустнуло, и левый рог Боягуза занозой остался торчать в вязкой древесине.
Нечисть в немом изумлении приоткрыла пасти. Дошедшие накануне сплетни не лгали: желтоглазый чертовидец жив. И сейчас он с ленцой оглядывал убранство дьявольской избы.
Булат, ничуть не удивившись безобразному виду обитателей домика, принюхался.
– Рогатые, вы что, самогон гоните?
Калач поднялся из-за стола:
– Ага, чел. А еще – всех в шею.
Балда в нетерпении замахал лапой, показывая здоровяку, чтобы тот успокоился.
– Слыхали, ты мастак косой махать, – обратился он к чертовидцу. – Всив-всив! Так что на рожон не полезем, и не жди. Ты хоть ведаешь, кто мы? Мы…
– Где Лунослав?
Булат еще раз пробежался взглядом по мерзкому интерьеру. Главное, не забывать, что сейчас напарник – бумажка. А где она может находиться? На письменном столике среди писчих принадлежностей? Однако лист с Лунославом обнаружился в совершенно непригодном для письма месте: под седалищем рыжего чёрта.
Молодой человек заулыбался, поневоле ощущая, как улыбка мутирует в оскал, с которым он будет резать рогатых уродцев.
– Погоди-погоди-погоди!.. – Балда привстал на одной ягодице и поднатужился.
Зашуршало – и лист с Лунославом наполовину втянуло в задницу чёрта. Снаружи остался виден лишь небольшой бумажный пучок, напоминавший верхушку салфетки из мохнатой тубы-упаковки. Какие ужасы поджидали скованного заклятием сотрудника бюро по «ту сторону» – оставалось только догадываться.
– Держу зад на последнем издыхании. А ты сам знаешь, распустившаяся прямая кишка всасывает всё, что в нее ни попадет. – Балда изобразил саму невинность. – Только дружка твоего смоет не в Дерьмоленд, а в соседнее, сдвинутое измерение!
Калач хмыкнул:
– Да, чел, не ожидал? У нашего босса в гузне не только ветерок гуляет.
Булат сделал над собой усилие, чтобы руки сами по себе не скосили эту троицу. Усмехнулся. Да уж, без брюзжания Лунослава и не определить, правду говорят или нет.
– Ваше счастье, что специалист по черным дырам в оной же и застрял. Но это не означает, что я откажусь от идеи нарезать десяток килограмм волосатых суши.
Калач тяжело засопел. Пятачок от перевозбуждения и злобы увлажнился.
Между тем Боягуз наконец-то встал с карачек, на которых до этого отползал к столу. Проверил обломанный рог. Проклятая желтоглазая крыса! Теперь до весны ждать, пока новый вырастет.
– А ты выиграй свой листик в забавы-потехи. – Боягуз рассчитывал поквитаться здесь и сейчас. – Или слабо?
– Вы что, сказок обожрались? А если продую? – Время, проведенное в качестве вышибалы и разнорабочего в баре «Прощание», научило Булата тому, что инициатор спора зачастую сам уходил без денег, а в крайнем случае – и без штанов. Так что в этих делах он далеко не безусый юнец, как говорится.
– Если продуешь, сделаем из тебя «Вишневый Литлер». Ликер с Гитлером на этикетке. – Калач оскалился, пустив слюну.
– Идеология и посыл понятны. Ежели я нагну вас, не видать вам собственных шкур. С живых сдеру. И Лунослава заберу. По рукам?
– По рукам. – Балда издал плутоватый всхрап. Взглянул на оживившихся подельников. – Кто желает начать?
– Я, – поднял лапу Боягуз. Он как раз заканчивал что-то царапать обмусоленным карандашиком на клочках листика, использовавшегося для учета сваренного алкоголя. – Этот мудак мне рог сломал. Так что буду первым. – Повернулся к молодому человеку и вытянул кулаки. – Вот тебе две бумажки. На одной начертано «смерть», на второй – «жизнь». Что выберешь – то и познаешь.
– Ну, что посмеешь, то и пожмешь. – Булат поставил Костяную к ректификационной колонне, едва удостоив отвратительный агрегат взглядом, и сел к столу.