Чертовидцы, или Кошмары Брянской области
Шрифт:
Калач отдышался – боль понемногу слабела – и зыркнул на молодого человека:
– Не только хитрый, но и вонючий. – Напрягшись, он с поскуливанием вдавил осколок кости обратно в плоть и стиснул пальцами рану.
– Нормальный запах, не барагозьте. – Булат развалился на стуле и засмеялся. Такого он, конечно, не ожидал. Но да ладно, и на том благодарствуем. Взглянул на вожака. – Ты-то, пятачок, хоть пытаться будешь?
Балда забарабанил пальцами по столу. Каждый четвертый стук он пропускал. Нервничал.
– Пить станем. Кто первый обмякнет –
Булат знал, что хорош на этом неблагодарном поприще. Но для себя он уже давно усвоил: чем ты пьянее, тем доступнее для всякого дерьма. А здесь ему светило макание по самые уши, стоит хоть немного расслабиться. И потому он задрал футболку и показал необъяснимый волдырь на груди.
– Второй желудок. Так что, господа рогатые, квасить могу без проблем и без обеда.
Морды чертей прорезали глубокие морщины.
– И что предлагаешь? – наконец спросил Балда. В его голосе густел и дребезжал страх. Нечеловеческие таланты чертовидца пугали.
– То же, что и ты, – пить. Только не до мертвой синевы, а на скорость. Спорим, я быстрее осушу три бокала пива, чем ты – три рюмки своей бурды? Пивко-то найдется?
Черти с недоверием переглянулись.
– Найдется. Вот ведь жулик, а! – воскликнул Балда. – А в чём каверза?
– А ни в чём. Но есть условие: касаться можно только своей тары. Всё остальное – повторяю: всё остальное – трогать или использовать нельзя. Ну так что, вздрогнем наперегонки?
Этим лохотроном, так называемым «Я на расслабоне, ты на выгибоне», Булат добыл себе не один литр пива. Развод, правда, одноразовый, рассчитанный на случайных гостей бара или подвыпивших попутчиков. К тому же он требовал недюжинной самоуверенности. Или непробиваемой мины, подходящей для игры в покер. А эти трое… Что ж, эти трое на гигантов мысли явно не тянули.
Балда сощурился и поманил подельников. Боягуз и Калач, бросая косые взгляды на чертовидца, придвинулись. После двадцатисекундного совещания, сопровождаемого шиканьем друг на друга, они пришли к выводу, что подвоха вроде как и нет. А если он и присутствовал, то, бесспорно, заключался в чем-то ином. Например, в злокозненном штурме косой. Но взять ее не дадут – втроем навалятся. Они позабыли даже о том, что играют на собственность Черномикона. Азарт окончательно и бесповоротно притупил инстинкт самосохранения.
– Как говорится, рассол – напиток завтрашнего дня. – Балда выдал иезуитскую улыбочку. – Принимаем твой раунд, чертовидец. Баламошки, ну-ка, организуйте!
Боягуз заглянул в погребок и выудил на свет божий батарею запыленных бутылок нефильтрованного «Злата Польши», найденных в пожитках егеря, пойманного к северу от домика. Калач тем временем поставил чертовидцу пол-литровые бокалы, а вожаку – три рюмки из мутного стекла и графинчик с богохульным продуктом брожения.
Булат наполнил свои бокалы. Это пиво он знал, хоть и недолюбливал за чрезмерную карамельную горчинку. Рыжий вожак щелкнул пальцами, и Боягуз, закатив глаза, разлил по рюмкам самогон.
Наконец все опять расселись. Черти с недоверием воззрились на сотрудника бюро.
– Чего буркалы лупишь, королобый? Пей давай – а то не успеешь. – Булат отсалютовал бокалом и, причмокивая, принялся цедить пиво.
Балда, будто рысак, наконец-то получивший сигнал к старту, с оголтелым видом опрокинул в себя первую рюмку.
Вторую!
Взял третью. Подержал. Задумался. Понюхал: не отравлено. Поставил на место. Что-то определенно было не так. Огляделся, ища подвох. Ему ответили встревоженные взгляды подельников. Вид чертовидца внушал нешуточное беспокойство. Тот словно находился в баре, где его под столом вдобавок ублажала красотка. Казалось, он совсем не торопился.
– Что ты задумал? – Балда так разнервничался, что даже волосатые ладони защипали от пота. – Я же сейчас выиграю. Р-раз – и победа в чум!
В зеленоватых бусинках глаз Боягуза отразился суеверный страх.
– А вдруг… а вдруг он уже их выпил… а мы не видим?!
Калач склонил голову вбок, но так ничего и не узрел. Два бокала всё еще содержали в себе полный объем «Злата Польши».
– Человек не может быть шайтаном, чел.
Булат между тем поймал ртом остатки пены и рыгнул, выдохнув пары хмеля. Первая готова.
– Сушило-то как. Не боитесь, рогатые, обгоню. – И он, как ни в чём не бывало, накрыл освободившимся бокалом из-под пива последнюю рюмку Балды, взяв ее таким образом в стеклянный плен.
– Э… А что это?.. – не понял рыжий чёрт. Он потянулся к бокалу противника, чтобы убрать.
Булат с загадочной ухмылкой шлепнул его по лапе. Попался, кретин!
– А, а, а! Касаться можно только своей тары. Всё остальное трогать или использовать – ни-ни.
Черти будто окаменели. У каждого в широко распахнутых глазах стоял один и тот же дерьмовый вопрос.
Как?
– Чел, выходит, я не могу даже стол потрясти? – Калач напрочь позабыл про сломанную лапу.
– Неа. – Булат взялся за второе пиво. Пил на этот раз быстро и без выкрутасов.
– И сбить бокал чем-нибудь тоже нельзя? – уточнил Боягуз.
– Ну что сказать? И это против правил.
Мгновение ничего не происходило, а потом черти словно с цепи сорвались. Они орали, ругались, брызгали слюнями и обвиняли друг друга в поддавках, плохо сваренном самогоне и еще бог весть в чём.
Булат закончил со вторым бокалом и через силу добил третий. Господи, ну и тяжесть. Он покинул стул, взял Костяную и оперся на нее. В животе булькнуло.
– Я жду, должнички.
Нечисть в страхе притихла. Наступил момент расплаты. Каждый вдруг ощутил, насколько прикипел к собственной шкуре.
– Конечно, конечно, о желтоглазая и непобедимая бестия! – Балда вскочил, завел руку за спину и вернул ее уже вместе с листом. Заколдованная бумага легла на стол. – А отпусти нас, а?.. А мы тебе за это службу сослужим.