Чертовидцы, или Кошмары Брянской области
Шрифт:
– Подойди, дитя.
Офира приблизилась, и Лжек взял ее за плечи. Девочка воспрянула и тотчас поникла: руки отца принялись раздевать ее. Подобного бездушия обычно удостаивались манекены в бутиках, когда возникала потребность обновить коллекцию одежды. Груди девочки еще только начали созревать. В низу живота виднелись первые волосики. Тело покрывали те же серебристые татуировки, что и у отца. Защита от вторжения потусторонних начал.
Лжек поцеловал дочь в лоб:
– Иди. И ничего не бойся… кроме смерти.
Лицо Офиры скривилось в маске плача. Только слезы не текли.
– Я не хочу!..
– Забрать ее!
Подошел жрец. Он приобнял девочку и отвел в центр из свечей.
Офира раскинула руки – голая, несчастная и бесправная в своей судьбе.
Лаванда деревянной походкой шагала по коридорам «ЗОЛЫ», так обманчиво похожим на артерии какого-нибудь офиса. Но вся иллюзия разом таяла, стоило на месте для кулера оказаться пятачку с алтарем, на котором располагался золотой кубок с «влагой мертвых». Так называли росу, которая оседала по утрам на трупах. Испить мог любой желающий.
Вспыхивали и гасли потолочные лампы, реагируя на движение. Лаванда то и дело нагоняла собственную тень. Губы сжались в полоски стали. Голубые глаза посерели. В ноздри били запахи евшан-травы и люцерны. Смесь помогала держать рассудок в узде, особенно когда с изнанки бытия начинали царапаться безымянные твари, привлеченные вкусными, раскрепощенными душами, открытыми для зла.
Навстречу прошел один из агентов под прикрытием. В кителе полковника МЧС. Лаванду передернуло от отвращения. Она ненавидела людей в форме.
В 2007 году, когда ей только исполнилось десять, выпивший отчим толкнул мать под сдававший задом мусоровоз. Ублюдок, с гордостью носивший погоны капитана милиции Самары, просто отпихнул «сучку, сказавшую поперек его слова». Водила мусоровоза не сразу врубился, что наехал на что-то. Девятнадцатитонная махина лишь подпрыгнула. Из кабины он выскочил только благодаря надрывному крику девочки.
Ей никто так и не поверил. Зато она безоговорочно уверовала в дьявола, низвергнувшего ее жизнь в ад. Ублюдок в погонах частенько прикладывался к бутылке. После чего брал ремень и вдевал в его дырочки капитанские звезды. Затем следовали свистящие взмахи, порождавшие жалобный скулеж.
Так «овцу» учили уму-разуму.
Лаванда много раз думала, что лучше бы он насиловал ее. Тогда бы у нее оставался хоть какой-то шанс на хорошее отношение к себе. Как к собаке, подносящей тапочки – и оргазм в пасти.
Закончилось всё довольно просто. После очередной экзекуции, когда ублюдок, удовлетворив садистские наклонности, уснул, она взяла обычный карандаш и толстенную Хрестоматию для четвертого класса, которую так ни разу и не открывала.
Вставила карандаш в ухо спящему. Подняла книгу. С силой ударила.
Карандаш больше чем наполовину вошел в голову. Ее мучитель умер с открытым ртом, словно деревянная палочка с грифелем отжала внутри его черепа какую-то пружинку. Лаванда с улыбкой обломала карандаш. Последующую неделю она жила в тишине, благословленной смертью. Пока соседи не забили тревогу, обеспокоенные вонью, разившей из их квартиры.
Из детского отделения психиатрической больницы Самары ее забрал плешивый тип, работавший на «ЗОЛУ». А кто заколол дядю? Вот и молодец, вот и умница. Лжек уже тогда был собой нынешним: ни морщинки на нём, ни пятнышка, как на смуглом яичке.
В северный коридор шмыгнул навигатор с выколотыми глазами. За ним следовал вооруженный «золовик», готовый в любой момент пристрелить подопечного. Безумие и одержимость среди таких не редкость. Навигаторы – особая каста жрецов. Они погружались в кошмары астрала, в волны черных океанов. Искали возмущения, толчки силы, странные смерти, аномалии.
Именно они привели «ЗОЛУ» к Ивоту в 2000 году. Под землей что-то находилось – нечто мощное, вибрирующее болью иного мира. Под предлогом градостроительного напора стали перерывать окрестности, отданные под новый район. Однако сомнительная честь обнаружить врата в царство зла и первобытного хаоса принадлежала Ивотскому стекольному заводу. Так всё и началось.
Лаванда остановилась у вычурных дверей Зала Ритуалов. Изнутри явственно тянуло опиатами. Вошла. При виде раздетой Офиры, стоявшей с покорностью овцы в жертвенном круге, она на миг остолбенела. Дело серьезное, раз в ход пошел столь редкий живой актив. Девочка не отрывала испуганных глаз от отца.
Лаванда просеменила к креслу, в котором развалился Лжек. Верховный колдун с безразличием свесил руки. Лужицы теней, привставая, обсасывали его смуглые кисти, пожирая сок грейпфрута.
– Чертовидцы живы, мессир Лжек. – Лаванда чеканила каждое слово, будто юбилейные монеты к дню рождения Сатаны. – Желтоглазый всё это время пребывал в коме. Питонин фальсифицировал заключение о его смерти. Но это не всё. Желтоглазого укрывал некий плод, произрастающий на его груди. Мимикрия под мертвеца.
– Вот как? – Лжек против воли оживился. Скосил оливковые глаза на подчиненную. – Что за «плод»?
– Беломикон, мессир. Так его назвал желтоглазый.
– Что-то новенькое. А что со вторым?
– Освобожден напарником. В настоящий момент чертовидцы уже пресекли профессиональную деятельность некроманта в метро. Слухи об их возвращении плодятся быстро. Дети тьмы покидают городок. Какие будут распоряжения, мессир? Прикажете меня… высечь? – Лаванда вдруг ощутила прилив крови к низу живота. Сжала бедра.
– Возвращайся к нашему храброму майору. Держи руку на пульсе. И, Лаванда…
– Да, мессир?
– Получи на выходе дюжину «плетей».
– Мертвого дня, мессир.
– Мертвого дня.