Чертовидцы, или Кошмары Брянской области

Ободников Николай

Снаружи заскребли. Последовал скрип, не суливший ничего хорошего.

Булат, не обнаружив бокового зеркала, сдвинул створку окна и выглянул: в далеком овале света что-то копошилось – трупы, даже те, что забрели в технический проход, втискивались в открытые двери вагона на «Балтийской». Значит, пару минут имелось. Свалив косу и колун на кресло машиниста, он избавился от крапивы, раздавив ее затем каблуками сапог. Заодно страсть как хотелось вбить пару стеблей Лунославу в рот.

Лица у обоих пошли красными пятнами.

– Булат, псу совсем плохо.

Гендальф

с поскуливанием заставлял себя дышать. Лапы подгибались. Во взгляде, обращенном на молодых людей, сквозила немая просьба. Но глаза при этом оставались чисты и ясны, словно у существа, получившего откровение о собственной кончине.

Булат открыл дверь кабины управления, ведущую в туннель. Пристроил Костяную на предплечьях. С фальшивой улыбкой подмигнул лабрадору. А что еще он мог сделать для этого верного пса?

– Давай уже покончим со всем, приятель. А потом и за тебя примемся.

Гендальф с хрипом вздохнул, покинул кабину и потрусил в темноту.

Лунослав вернул Злоруб в перевязь, благо диаметр колчана позволял это сделать, невзирая на колючки, и они с Булатом отправились за собакой, так похожей в зеленоватой мгле на живую тень.

Шагать пришлось под жуткими багровыми вспышками предупредительных светофоров. За триста метров до второй станции, «Селигерской», Гендальф свернул в северо-западный туннель. Табличка на стене оповещала: «ОТСТОЙНО-РЕМОНТНОЕ ДЕПО № 1».

Спустя три минуты они добрались до него.

Мерцали потолочные лампы, бессильно пытаясь оттеснить изумрудный мрак. Покачивались сотни согбенных трупов. Они полуголыми, разложившимися символами смерти занимали свободные пути. Под ногами хлюпало. Вонь стояла невыносимая, как от разрытого массового захоронения в душный влажный полдень.

– Господи, ч-что это? – прошептал Лунослав, зажимая нос.

– Фестиваль «Нашествие» после пандемии, – отозвался Булат, процедив ответ сквозь зубы.

Они преодолели в сосредоточенном молчании около двух десятков метров, пока не достигли передвижного консольного крана. Отсюда, за волнистым озером из мертвых голов, открывались бетонные лежаки с прикованными к ним людьми и полуразрушенное техническое помещение у северо-восточной стены. Внутри комнатушки с разобранным входом – среди латуневых манометров и вентилей – просматривались мощные трубы, способные играючи смыть даже взрослого человека. Одна из них щерилась погнутыми краями, из-за которых то и дело били брызги воды.

Почти все жертвы на бетонных лежаках давно обратились, вернувшись с того света злобными, алчными трупами. Живой оставалась лишь заплаканная рыжеволосая девушка в джинсовом плащике. Невинное всхлипывающее создание с зашитым ртом и кровоточащим запястьем правой руки.

Рядом сгорбился тип, выглядевший как настоящий бродяга в своих линялых джинсах, замызганных кроссовках и рваной толстовке без рукавов. При виде его противоестественных костяных десниц сотрудники бюро оторопели. Неизвестный набирал кровь в эмалированное ведро, опираясь на омерзительный посох из непропорционально растянутых человеческих

рук. Навершие посоха, где бился мутный огонь, источало то самое мертвенное свечение, что заливало недостроенное метро и выплескивалось в город.

Застав хозяйку живой, Гендальф с радостными хрипами запрыгал. Сил для лая уже не оставалось. Но он успел, успел, привел собачьих богов! Хороший мальчик!

Однако сами «боги» не разделяли счастье хвостатого проводника.

Покойники пялились на них. Дымчатые зрачки, отражавшие зеленоватый свет смерти, взяли в прицел незваных гостей. Такие же отблески приближались сзади, со стороны основного пути. Похоже, в депо стягивались выходцы из могил со всей подземки.

– Булат?.. – шепотом позвал Лунослав.

– Знаю, – отозвался тот. Он неотрывно смотрел на девушку. Та казалась неспелой вишенкой на смрадном торте злодеяния.

Некромант распрямился и схватился за поясницу. Помахал чертовидцам. Татуировка на подбородке и неповторимая манера держаться, точно у вставшего в боевую стойку пениса, сразу сказали, кто он. Ублюдок, похитивший ребенка. Зловещая предпосылка, из которой родился Злоруб.

– Бомжюр, Пелагей! – поздоровался Булат зычным голосом. С ленцой сделал несколько шагов. Мертвые глаза, следя за ним, неторопливо повернулись в дуплах орбит. – Тебя ведь так вроде зовут, верно? Чем занят? Растворимый цикорий 30 в воду добавляешь? Поди, рук для всего не хватает, да?

30

Растение, высушенные и обжаренные корни которого используются в качестве заменителя кофе.

– А у вас, как мы видим, прямо-таки нездоровая тяга к похищениям! – крикнул Лунослав. Чертыхнулся. Опять он ко всякому дерьму из трубы на «вы» обращается.

Пелагей с гнусавым смешком развел руками, признавая правоту сотрудника бюро.

Он знал, что некие чертовидцы, которых все до усрачки боятся, вернулись чуть ли не с того света. Но он и помыслить не мог, что так кличут кретинов из бюро, спутавших ему два месяца назад все карты! Вдобавок желтоглазый порядком сократил поголовье его мертвого стада, прервав вскрытие мясной устрицы под названием полицейское управление.

Но, как говорится, жизнь – колесо, а смерть – палка в нём. Парочка из бюро сама сунула головы в петли.

– Не скажу, что ваше появление такой уж сюрприз, но… вот так сюрприз! – Пелагей с костяным постукиванием поднял ведро и отпил из него. Алые струйки прочертили подбородок. – А вообще, славно, что вы заглянули.

Гулкие просторы депо и расстояние от туннелей до северо-западной стены вынуждали их перекрикиваться.

Между тем взгляды Гендальфа и Софьи нашли другу друга сквозь толпу трупов. Она попыталась позвать на помощь, но червь надежнее любого замка удерживал ее губы смеженными. Вскоре ее широко раскрытые глаза застлали слезы, и девушка перестала что-либо видеть.