Чертовски богат
Шрифт:
– Про договор я не забыла, но сейчас мне совершенно все равно, кто родится – мальчик или девочка. Но если девочка, то что с ней будет? То есть, конечно, я хочу, чтобы это был сын, честное слово, хочу, больше всего на свете. Нет, нет, это не важно, совсем не важно. Милый, я уже люблю его... или ее. – Из глаз у нее хлынули слезы. – Я мечтаю только об одном – чтобы у нас родился нормальный здоровый ребенок. Неужели я хочу слишком многого?
Зандра помолчала и обиженно шмыгнула носом.
– Ну скажи же хоть что-нибудь, милый!
– А
– Правда? – Голос у Зандры дрогнул.
– Ну разумеется. И я молю Бога, чтобы нам троим было хорошо.
– Но, Хайнц, милый, не могу я, просто не могу... – Зандра на секунду остановилась и набрала полные легкие воздуха. – Не могу позволить, чтобы нашего маленького тыкали какими-то там инструментами. Да, конечно, прошло всего несколько недель, но вдруг он уже научился ощущать боль? А риск какой? Доктор Розенбаум утверждает, что всего один-два процента, но есть врачи, которые, по его же словам, называют другую цифру – восемь. Не говоря уж о том, что пусть это и маловероятно, но может случиться выкидыш, или будет поврежден плод, или занесена инфекция.
Зандра рыдала во весь голос.
– Но даже будь гарантия стопроцентной и даже если выяснится, что это девочка, аборта я все равно не хочу!
– А об этом никто и не говорит, – мягко возразил Карл Хайнц.
– В общем... я на все готова, лишь бы не нанести ущерба ребенку.
– Ты что же, совсем не слушаешь, что я говорю?
– Так ты... не против? – Глаза у Зандры расширились. – То есть я хочу сказать, даже если выяснится, что это девочка, ты...
– Буду счастлив. Ведь это наша девочка.
– Да, но наследство...
– К черту наследство... У меня и своих денег достаточно. Как-никак двести миллионов.
– Так много?!
– К тому же, – улыбнулся он, – когда зарабатываешь деньги для семьи и самому кое-что перепадает, не так ли? Так что ни о чем не волнуйся.
– Постараюсь, – сквозь все еще не высохшие слезы улыбнулась Зандра.
– И обещай мне, любимая.
– Да?
– Отныне, если что-то тебя гнетет, не держи это в себе, а поделись со мной. Умоляю. Ведь это и мой ребенок.
Зандра была готова зацеловать его до смерти.
– Мне так хорошо! – воскликнула она. – Ты сделал меня по-настоящему счастливой.
Они обнялись, тесно прижались друг к другу и, казалось, застыли так навеки – памятником самой жизни.
Зазвонил телефон, но Карл Хайнц не обратил на это ни малейшего внимания.
На пороге, деликатно откашлявшись, появился Йозеф.
– Ваше высочество, на проводе мистер Ясахари, – сказал он по-немецки.
Карл Хайнц даже не повернулся.
– После, – бросил он. – И закройте, пожалуйста, дверь, Йозеф.
– Может, все же возьмешь трубку? – спросила Зандра. – А вдруг что-то важное?
– Сейчас для меня во всем мире есть только две важные вещи. Теперь я знаю это точно. Ты и наш ребенок.
И оба залились слезами счастья
Глава 57
– Бере... – Принцесса Софья была настолько вне себя, что даже не смогла договорить ужасного слова, зажав ладонью рот. Казалось, еще мгновение, и глаза у нее выскочат из орбит. – ...менна! – все же выдохнула она и рухнула в кресло, опасаясь, по-видимому, что если еще хоть на секунду задержится в вертикальном положении, то ей просто откажут ноги.
По озеру, на которое выходили большие сводчатые окна гостиной замка Швайнгау, трудолюбиво бежал катерок, в кильватере пристроились две яхты. На небе собирались дождевые облака, виднеющиеся на юге снежные альпийские вершины, казалось, придвинулись ближе к замку.
– Они женаты... сколько? – через силу прошептала Софья. – Шесть недель? Семь? И уже беременна?
– К-кто? З-зандра? – пропищал Эрвин, которого Софья призвала немедленно при появлении герра Августа Майнделя, главного поверенного в делах семьи фон унд цу Энгельвейзен и четырех его сыновей. – Это о З-з-зандре идет речь? – повторил он, дрожащими руками ставя чашку с чаем на блюдце.
– Нет, о герцогине Йоркской, – насмешливо бросила Софья. – Чья, интересно, еще беременность может нас интересовать, кретин несчастный? Да оставь ты в покое свою чашку. Навязался на мою шею, урод!
Эрвин съежился в кресле.
Софья устало потерла ладонями лоб и повернулась к вестнику несчастья.
В юности, оставшейся далеко-далеко позади – пришлась она на годы, предшествующие Первой мировой войне, – герр Август Майндель увлекался классиками, так что ему было хорошо ведомо, какая судьба ждет носителей дурных вестей. И потому ждал, что топор вот-вот упадет на его шею, хотя и не боялся этого.
Герр Майндель был стар, хитер и к тому же слишком хорошо знал Софью, чтобы всерьез относиться к ее вспышкам. А Софья знала, что ему это известно.
Все четверо его сыновей, полноправные партнеры по адвокатской конторе, представляли собой точную копию отца. Молодыми их никак не назовешь – младшему, Францу, было уже сильно за пятьдесят, а старшему, Антону, за все семьдесят.
Их дети, а также дети их детей тоже работали в семейной фирме. Их с детства готовили только к одному – представлять интересы сиятельных клиентов фон унд цу Энгельвейзенов.
– Так, – справившись с собой, деловито заговорила Софья, – сколько времени беременна принцесса Зандра?
– Этого мне его высочество не сказал, – хриплым старческим голосом ответил герр Майндель.
Софья глубоко вздохнула и задумалась.
– Право, принцесса, мне очень жаль. Понимаю, какой это для вас удар.
– Удар? Это еще почему? Признаюсь, вначале ваше сообщение меня немало удивило. Но также и обрадовало. Чрезвычайно обрадовало. Теперь, с Божьей помощью, мужская линия нашей семьи, не прерывающаяся на протяжении веков, продолжится.