Чешские юмористические повести
Шрифт:
— Если б вы не разрешали споров криком,— промолвил он, наливая три рюмки,— я бы иной раз мог быть вам полезным. Но, насколько понимаю, ваше честолюбие состоит в том, чтоб оставить за собой последнее слово.
На это Антонин Дура заметил:
— Лучше удержать за собой последнее слово, чем получить последний удар, потому что вы не убедите меня, будто моя злоба охладеет оттого, что кто-то проткнет мне икру до берцовой кости. Медицинские книги, которые я читаю, ценят больше всего продолжительную болезнь и с этой точки зрения позволить, чтобы
Сказав это, Антонин выпил, и как раз в это мгновение в купальню вошла жена его Катушка, держа в руках кастрюлю, из которой валил пар.
— Ах, никогда ты не посидишь сложа руки! —сказала она Антонину без улыбки.
— Мы беседуем об отвлеченных предметах, которые занимают каноника,— отвечал маэстро и, подойдя к жене, приподнял крышку кастрюли, чтоб посмотреть, нет ли там чего-либо вкусного. Потом, предоставив крышке упасть на прежнее место и поглядывая то на кастрюлю, то на лицо супруги, промолвил:
— Как могу я, майор, при таком положении вещей, придавать серьезное значение вашим королям, канониковым книгам и своему здоровью?
— Мой муж часто болтает зря,— сказала пани Дурова.— Ах, мне приходится терпеть это с семнадцатилетнего возраста, так как, к вашему сведению, я рано вышла замуж. Да, у меня была возможность выбирать между молодыми людьми получше Антонина, но он поколотил всех женихов и, раздобыв ключи, которые, как нарочно, подходили к моей двери, так долго наседал на меня, что поневоле пришлось справлять свадьбу. Правда, Антонин был страшно влюблен и страшно здоров, и я готова побиться об заклад, что тем парням крепко от него досталось.
Аббат, которому сцена с кастрюлей напомнила изображение на оборотной стороне монеты, описанной в Бегеровых {52} «Observationes et coniecturae in numismata quaedam antiqua» [45] молчал, задумчиво кидая в Оршу камень за камнем.
— Такие резкие движения и такое увлечение игрой,— заметил Антонин, наклонившись к майору,— неприличны духовному лицу, и аббату следовало бы прекратить эти занятия. Повидал я в жизни дурачков, которые поступали как он, а потом жалели о своей несдержанности, потому что кто начнет без навыка метать малые или большие тяжести, тот делает это так нескладно, что обязательно сдвинет материю мозжечка либо продолговатого мозга.
45
«Наблюдения и догадки относительно некоторых древних монет» (лат.).
— Говорят о некоторых историках, что они занимались физическими упражнениями,— продолжал Антонин, повысив голос,— и я слышал, что среди любителей литературы были бегуны. Но разве это основание для того, чтобы
— Что вы хотите сказать, маэстро? — спросил каноник.— Мне кажется, в своих поисках выражения вы дошли до той степени непонятности, когда она становится уже забавной.
— Я вижу,— сказала пани Дурова,— вы спорите о какой-то чепухе, а кричите так, будто речь идет о деньгах.
— Мой муж — грубиян.
Сколько раз я толковала ему, чтоб он в летние месяцы говорил тише и вежливей, так как наша профессия требует встречать клиента приветливо, будь он даже мошенник, который ворует мыло и рвет в кабине мое полотенце на портянки.
Говоря это, пани вошла в лодку и, отвязав ее, переправилась на другой берег, к аббату.
— Мой муж — невероятный осел,— сказал она.— Идемте, сударь, я перевезу вас, и вы скажете ему это напрямик.
Войдя в купальню, аббат поздоровался и подсел к майору.
— Ваш стакан слишком долго стоит полный,— сказал Гуго.— Может быть, лучше его не пить?
— Выливать вино? — возразил аббат.— Выливать вино и портить книги — тяжкий проступок, сударь!
— Что касается вина, это верно,— подтвердил Антонин.— Я знаю случай с одним трактирщиком, которого посадили в тюрьму за то, что он вышиб затычку из винной бочки.
— Это напоминает мне итальянский поход. Знаете, отчего была проиграна первая битва на Пьяве? {53} — спросил майор Гуго, взволнованный ужасами войны.
Потом, заметив, что ни тот, ни другой приятель не хотят слушать его рассказ, заговорил о диспозиции войск и о винных погребках северной Италии.
— Знайте,— начал он, повернувшись к пани Дуровой,— знайте все, что армия не имела посуды, так что вино пили из горсти. Солдату приходилось аккуратно протыкать бочку, как можно ниже, при помощи штыка, и — вино било ключом. Получалось, что все подвальное помещение бывало залито вином, и так утонули некоторые полки. Метод открывания бочек штыком не экономичен: при нем бывает пролито большое количество напитка. Напитка, отменно пригодного к тому, чтоб подымать упавший боевой дух.
— Боевой дух! — сказал Антонин.— Ревущий дух горлодеров, которые палят по врагу из укрытий! Если в вас присутствует боевой дух, подымите без всякого шума центнер, майор.
— Э-э, я могу прочесть вам несколько стихов, не имеющих отношения ни к кровопролитию, ни к поднятию тяжестей, но завоевавших весь мир,— воскликнул аббат.
Тут вокруг бутылки поднялся страшный сумбур — каждый старался перекричать другого:
— Не повторяйте этого вздора из писклявых библиотек!
— Дайте сказать!
— Бросьте! Это та самая проделка штаба с бинтом и с подвязанным подбородком!
— Прошу иметь в виду,— сказал Гуго,— что все, что я способен ценить в представителях дурных профессий, это сдержанность. А вы кричите. Тихо! Возьму вот это оружие и пойду на вас.
При этом майор схватил маленький шест, с помощью которого выравнивают руки и ноги при обучении плаванию, и, встав в положение полуприседания, великолепным выпадом сбил опорожненную бутылку.