Чесменский бой
Шрифт:
23 апреля. В день Святого Георгия Первая армия под командованием генерала Румянцева выступила из зимних квартир к Хотину.
25 мая. Первая армия вышла из Хотина. Движению мешал необыкновенно сильный разлив рек. Войско беспокоила чума. Сообщения из Польши:
8 апреля 1770 года. Командир Люблинского отряда бригадир Александр Суворов с двумя сотнями солдат, сотней кавалерии и двумя единорогами, идя по следу тысячного конного отряда конфедератов под началом полковника Мощинского, настиг его у деревни Новодице и решительно атаковал. Ожесточенное сражение длилось более дух часов.
Глава третья
Вы в прах надменну мысль срацинов обратили,
За дерзость их, за злость, за греков отомстили,
В Морее страждущи утешили сердца,
Достойны, Россы, вы лаврового венца!
20 февраля 1770 года в четыре часа утра на центральной площади Виттуло барабаны пробили вместо зори генеральный марш, и греческие повстанцы выступили в поход. Князь Долгорукий повел свой легион на Месенею, капитан же Барков повернул на Спарту. С восточным легионом покинул родной город и Дементарий Константинов.
Григорий Барков – офицер неприметный. Роста малого, худ и визглив, треугольная шляпа то и дело сползает на нос. Казалось, что кто-то ради смеха обрядил недоросля в офицерское платье. Однако репутацию капитан имел самую боевую. Раны, полученные при Гросс-Егерсдорфе, Кунерсдорфе и под Берлином, говорили сами за себя, а до перевода в Кексгольмский полк был Барков одним из лучших ротных командиров в Суздальском полку полковника Суворова.
Хорошие дороги скоро закончились, и легионеры с трудом пробирались через колючие заросли маквиса. С горных троп падали камни. Впереди до горизонта громоздились бесчисленные хребты.
На третьи сутки восточный легион достиг наконец маленькой деревушки Пассаве. Здесь было решено стать на дневку, и Барков распорядился кампироваться – разбивать лагерь. Неразговорчивые маниотские женщины в черных юбках и безрукавках угощали усталых повстанцев козьим молоком. Сам Барков с Дементарием Константиновым и известным корсаром Псаро опрашивал местных жителей о турецкой силе.
А с гор спускались все новые и новые отряды. Только за сутки стоянки к легиону присоединились семь маниотских и греческих капитанов со своими людьми.
Внизу в долине, преграждая путь легиону, располагался хорошо укрепленный Бердонский замок, обойти который не представлялось никакой возможности. Оглядев поле предстоящего боя, велел Барков своим отрядам спускаться в долину. Испуганно ржали кони, люди то и дело срывались в пропасть. А внизу на зеленой равнине их уже поджидали турецкие войска.
– Ура! – Барков выхватил шпагу и первым бросился на врага.
Следом, перепрыгивая через камни, с боевым кличем «зито!» бежали легионеры. Не выдержав стремительного удара, турки бросились врассыпную. Часть их укрылась в замке, другие спаслись бегством до самой Мизитры. Их преследовала конная полусотня капитана Занети.
Окружив Бердонский замок, легионеры взяли его в осаду. На третий день турки отворили ворота и сдались на милость победителей. Дав сутки на отдых своим легионерам,
Мизитра – не что иное, как древняя Спарта, сильнейшая крепость горного Пелопоннеса. Когда-то спартанцы с гордостью заявляли, что их столице не нужны стены, лучшая ее защита – это доблесть гоплитов. Спустя века, не очень-то доверяя своим янычарам, турецкие наместники обнесли город высочайшими стенами.
У Мизитры располагался трехтысячный турецкий карательный корпус, прибывший для подавления восстания с Дуная. Противники встали друг против друга на расстоянии ружейного выстрела.
– Поручик! – подозвал Барков храброго Псаро. – Деплояда наша будет следующая: ты с полутысячью лучших воинов обойдешь турок и ударишь им в спину, я же с остальными буду тем временем ломить с фронта.
– Понял, капитан! – широко улыбнулся Псаро. – Считай, что я уже там. До встречи!
Намного раньше назначенного времени Псаро ударил в тыл неприятеля. Одетый в ярко-красную куртку, расшитую черным шнуром, и зеленые шаровары, он был виден издалека, поспевал везде! Рядом с Псаро неотступно следовали шесть солдат-кексгольмцев, наводивших ужас на турок.
Избиваемые со всех сторон, каратели бежали под защиту мизитрийских стен. Началась еще одна осада. В первый же день по совету местных горцев Барков велел перекопать городской водопровод. Семь дней жестоко страдали от жажды турки, а на восьмой день сдались.
– Славная виктория! – радовался малорослый капитан. – Пленных напоить и отдых дать!
Спустя неделю после отправки легионов Спиридов принял решение подкрепить их армейской артиллерией, которая пока мертвым грузом лежала в трюмах. Флаг-капитан Плещеев в два дня сформировал две батареи и отправил их в Леонтари на соединение с легионами. А потому как армейских артиллеристов от болезни в строю осталось немного, подкрепил он их флотскими.
В восточную батарею, предназначенную для легиона Баркова, попал с «Трех Святителей» и Васька Никонов. На флоте все решается скоро: раз-раз – и вперед. Даже с девкой-гречанкой попрощаться Васька не успел. Неудобно вышло как-то, будто сбежал. Удастся ли когда еще свидеться?
Шли скоро, надрываясь, тащили пушки по козьим тропам. Короткая дневка в какой-нибудь горной деревушке – и снова вперед. В пути приставали вооруженные греки, и скоро батарея обросла целым отрядом. Теперь шли уже открыто, не боясь турок, а те, в свою очередь, едва завидев пушки, отходили прочь.
– И что за страна такая, – чертыхались матросы, – хоть бы дубравка али лесок какой, сплошь кручи! А басурманы, все одно, на чужую землю зарятся.
В Леонтари наконец получили батарейцы роздых. Деревушка лежала в живописной долине, цвели сады, весело журчал по камешкам ручеек… Не место, а рай земной. Скоро и легионы подошли – вначале западный, а затем и восточный.
Почти полмесяца потерял под Мизитрой Барков, пытаясь создать из вольных маниотских ватаг подобие регулярного войска. Не получилось! Упущено было и время для быстрого захвата центральных областей Морей. Ждать более было нельзя, и, оставив сильный гарнизон в Мизитре, Барков двинулся к небольшой деревушке Леонтари, где встретился с Долгоруким.