Честь и бесчестье нации
Шрифт:
Таков любимец думающей интеллигенции Яковлев. И он, повторю, первый пустил все это в оборот со страниц "Литературной газеты" — органа думающей интеллигенции. А поскольку был тогда членом Политбюро, секретарем ЦК, то есть все основания назвать его суперпартхамом.
Я уверен, что Т. Кузовлева готова от лица думающей интеллигенции простить ему и это, ибо прежде всего поэтессу "привлекает его позиция порядочного человека".
Да, дескать, хамоват, но зато как правдив, самоотвержен. Вот он рассказывает, с чего начались его "реальные конфликты" с некоторыми писателями: "Когда я стал заведовать отделом пропаганды ЦК, то оказалось, что на 1986 год у Бондарева запланировано девять полных (!) собраний сочинений, у Белова и у Софронова — по семи. Я порекомендовал оставить каждому по одному, а высвободившуюся бумагу передать другим авторам.
А мне в ответ хочется сказать: "Думающая интеллигентка, задумайтесь на секунду: семь полных собраний сочинений, девять…
Знаете ли вы, что Талейран всегда советовал врать в нечетном числе: почему-то легче верят. Знаете ли вы, что за всю жизнь даже у генерального секретаря правления Союза писателей и члена ЦК А. А. Фадеева было только два собрания сочинений, у председателя правления СП СССР Героя Труда Г. М. Маркова — одно, у председателя правления СП РСФСР Героя Труда С. В. Михалкова — два, у первого секретаря правления СП России Героя Труда Ю. В. Бондарева — два, у Героя Труда А. В. Софронова — два, у В. И. Белова — одно в трех томах. И выходили эти собрания с интервалом лет в десять, а то и больше. И ни одно не было полным. Человек с крестьянским лицом либо не понимает, что такое полное собрание сочинений, либо сознательно вешает лапшу на ушные раковины, откровенно издеваясь над всеми нами, сидящими у телевизора".
Прислушаемся еще к "порядочному человеку": "Я помню, как Бондарев подбивал меня сделать его председателем Союза писателей СССР. Ой, батюшки, у меня-де появился бы вечный союзник. Еле-еле удалось склонить Политбюро пойти на единственно возможный компромисс с литераторами — назначить им в начальники не его, а Владимира Карпова". У меня нет ныне желания защищать Бондарева, но, помилуйте, кто же не знает, что на заседании Политбюро 26 июня 1986 года, докладывая о ходе съезда писателей, Яковлев дважды выдвигал именно Бондарева, а не Карпова и решительно отверг сомнение, что Бондарева могут не избрать. А Карпов, судя по всему, оказался избран вопреки намерениям и желаниям Яковлева. Как видите, "порядочный человек" с истиной не церемонится.
Наконец, известно ли поэтессе, что Яковлев попал в русофобы вовсе не в 86-м году, а еще в 72-м, когда, будучи одним из руководителей отдела пропаганды ЦК, напечатал в "Литературной газете" малограмотную и злобную статью "Против антиисторизма". Поэтесса, возможно, вспылит: "Как! Он же сам сказал мне, что когда работал в ЦК, то "старался хотя бы не делать людям гадости". Окажись живы Твардовский и Симонов, они бы кое-что порассказали. О да, идеолог с крестьянским лицом прекрасно знает, что самые лучшие свидетели — покойники…
В помянутой выше статье завотделом ЦК обрушил потоки гадостей на десятки русских и зарубежных книг, журналов, газет, писателей, историков, философов. Больше всего досталось тогда русским литераторам, и не только современникам, поэту И. Кобзеву, критикам В. Кожинову, М. Лобанову и другим, но и Константину Леонтьеву и Василию Розанову. Не остались без оплеух и такие зарубежные авторы, как В. Зомбарт, Г. Маркузе, Ортега-и-Гассет, А. Тойнби… Позже, в 1989 году, Яковлев сам признавался, что авторов этих он не читал, а знал о них только по цитатам, списанным главным образом из книги собрата по ЦК Альберта Беляева "Идеологическая борьба и литература", вышедшей четырьмя изданиями (последнее — в 1988 году). Потом Беляев стал списывать у Яковлева. Так они и жили, так и строили социализм, воспитывали народ.
Симпатизирующая поэтесса вправе дознаться: почему же все-таки любимца, как он говорит, "окрестили русофобом" и даже направили экспедицию в его родную деревню, чтобы "проверить, не еврей ли я часом". Ну, разумеется, никто экспедицию не снаряжал, ибо нечего искать того, чего нет, всем же ясно: такие люди национальности не имеют. Во-вторых, окрестили его русофобом (и, как правильно он сказал, "хожу в русофобах до сих пор") хотя бы за одно только то, что в этой статье он со смаком припечатал русских цитатой: "жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы", и заявил, что так сказал о русских Чернышевский. Из этого можно уверенно заключить: не только Маркузе или Тойнби, но и Чернышевского наш многолетний учитель знал лишь по цитатам, ибо в противном случае ему было бы известно, что Н. Г. Чернышевский
Тут, дабы прекратить разговор на неприятную тему, Кузовлева может парировать: "М… м… м… Но согласитесь все-таки — тонкое и точное замечание он мне высказал: "Как же некоторым хочется власти! Во всех группировках люди делятся на тех, кто мечтает о ней, и тех, кто к ней равнодушен". Не так ли?"
Я бы ответил: тех, кто мечтает о власти, ну и, конечно, почестях, славе, надо бы разделить на две группы. Одни всю жизнь так и остаются со своими мечтами. Я, например. Мечтал стать маршалом, а выше сержанта не поднялся. Грезил, скажем, креслом председателя Союза писателей, а дальше завотделом редакции журнала не пробился. Мечтал о Нобелевской премии тысяч в сто долларов, а получил премию "Советской России" в десять тысяч гайдаровских обморочных рублей… Но есть люди, которые не только мечтают, но получают все это или нечто равновеликое. Именно таков сам Яковлев.
Тридцать пять лет он шмыгал по коридорам ЦК, карабкался по его лестницам и добрался-таки до самой вершины! И посмотрите, какие после этого изысканные чувства обрела его когда-то простая душа рядового колхозника: "Меня спрашивают, почему я не даю отповеди Куняеву? Ну не могу я отвечать, как не могу отвечать Дорошенко — брезгливость мешает. Неохота связываться…" Ах, ах! У него ведь еще академический колпак на голове. Столь же благородную позицию занимает ныне Яковлев по отношению и к другим своим критикам: "Я думаю, что "День", героем которого я не перестаю быть, — довольно полезная газета. Она сама себя перед людьми обнажает и дискредитирует". Это говорит человек, обнаженный и дискредитированный еще двадцать лет тому назад, когда стриптиз был у нас еще под запретом.
Советская Россия. 1993. 14 августа
Орфей в аду
Во всей мировой литературе не было писателя, который так много и охотно, так вдохновенно и возвышенно говорил бы и писал о себе, как Александр Солженицын.
С кем он себя при этом только не сравнивает, кому только не уподобляет! То — титану Антею, сыну Посейдона, бога морей, и Геи, богини земли, побеждавшему всех противников, а то — храброму да ловкому царевичу Гвидону из пушкинской сказки. То пишет о себе как о библейском израильтянине Давиде, поразившем пращой гиганта Голиафа, а то — как о русском бунтаре Пугачеве. Или изображает себя бесстрашным героем вроде Зигфрида, что ли, сражающимся сегодня против Дракона, а завтра — против Левиафана… Очень нравится также Александру Исаевичу рисовать свои литературно-политические проказы в виде грандиозной кровавой сечи, где он — лихой рубака: "Я на коне, на скаку… Победительна была скачка моего коня… Рядом другие скачут лихо… Мы носились по полю боя, будто нас вдесятеро больше, чем на самом деле… Вокруг мечи блестят, звенят, идет бой, и в нашу пользу, и мы сминаем врага, идет бой при сочувствии целой планеты" и т. д. Что же это за сеча столь ужасная? Да, оказывается, что-то вроде заседания секретариата Союза писателей, на котором за чашкой чая обсуждался очередной полугениальный роман Солженицына.
Очень странно, что при такой великой любви к исторически-мифологическим самоуподоблениям замечательный автор ни разу не сравнил себя с Наполеоном. Хотя бы как молодой Маяковский. Ни разу! И вообще имя великого завоевателя упоминается в его сочинениях, кажется, лишь единожды и очень странно: "Из-за полесских болот и лесов Наполеон не нашел Москвы…" Как это? Даже Гераклит Темный выражался ясней.
А между тем данные для сравнения есть. Ну как же! Оба завоевали почти весь мир, обоих выслали на чужбину, и тот и другой осуществили намерение вернуться на родину (правда, первый вопреки воле главы государства, второй — по любезному приглашению главы), тот и другой дважды женились, причем в первых браках детей не было, во вторых — сыновья, оба — мастера изрекать афоризмы. Например: "От великого до смешного — только шаг", "Главное — первым плюнуть" и т. д. Мало того, есть сходство и в атмосфере вокруг них, и в отношении к ним других людей. Приведу только один пример.