Честь и бесчестье
Шрифт:
Он криво усмехнулся и заметил:
— Сомневаюсь, что среди публики «Друри-Лейн» найдутся добропорядочные прихожане.
— А Уинслоу принадлежали к джентри [10] и были весьма уважаемым семейством в Дорсете, — продолжала настаивать Шимона.
— И часто ли тебя приглашали погостить у бабушки с дедушкой? — возразил Красавец Бардсли.
Наступила долгая пауза.
— Мне кажется, я понимаю…
— Если провидению угодно было покарать меня за то, что я убежал с твоей матерью и долгие годы наслаждался счастьем,
10
Джентри — нетитулованное мелкопоместное дворянство в Великобритании.
Шимона бросилась в его объятия:
— Ты не должен так думать, папа! Я счастлива, очень счастлива — ведь у меня такой отец… Неужели ты думаешь, что я променяю на какие-то балы возможность видеть тебя на сцене, а по вечерам беседовать с тобой дома?
Красавец Бардсли ничего не ответил, он просто наклонился к дочери и поцеловал ее в щеку.
Потом тихо, словно бы про себя заметил:
— Истинно говорит Библия — грехи отцов падут на детей.
Шимона услышала боль в словах отца, Поэтому ни разу больше не заикалась о том, как ей хотелось бы познакомиться с модным светом и появиться на роскошных балах. А вот беседы с отцом по-прежнему сохранили для нее свое очарование.
Каждый вечер, когда Бардсли возвращался домой, Шимона расспрашивала его за ужином о том, кто приходил к нему сегодня в гримерную и какие знатные люди сидели в лучших ложах театра.
Ей не терпелось также узнать побольше о нравах высшего света, и она частенько уговаривала отца рассказать ей об этом.
Дело было вовсе не в стремлении девушки посмаковать очередной скандал. Просто она интересовалась тем, что происходит в огромном мире, таком большом по сравнению с их маленьким домиком в Челси, где она вела столь уединенную жизнь. Персонажи шекспировских пьес или «Школы злословия» Шеридана были для Шимоны куда более реальными, чем люди из плоти и крови.
Сэр Питер Тизл, сэр Бенджамен Бэкбайт, сэр Гарри Бэмпер [11] — все они занимали в жизни девушки гораздо более значительное место, чем принц Уэльский и светские денди и щеголи, сидевшие рядом с ним в королевской ложе на представлении в «Друри-Лейн».
Бывая в театре, Шимона с любопытством оглядывалась вокруг и пыталась найти среди публики тех людей, о которых ей рассказывал отец.
Сейчас, сидя в гримерной, девушка слышала, как нарастает шум аплодисментов, напоминая отдаленные раскаты грома. Она встала и открыла дверь. Шум стал намного слышнее.
11
Сэр Питер Тизл, сэр Бенджамен Бэкбайт, сэр Гарри Бэмпер — действующие лица комедии Шеридана «Школа злословия».
Шимона поняла, что необыкновенная сила искусства ее отца в очередной раз привела
Девушка долго стояла в дверном проеме и всматривалась в полумрак прохода, слабо освещенного свечами в деревянных канделябрах.
Но тут ей пришло в голову, что вскоре актеры начнут возвращаться в свои гримерные и могут увидеть ее, и она поспешила закрыть дверь.
Вошел Бардсли в сопровождении Джо, который все время действия провел за кулисами. В эту минуту щеки знаменитого актера пылали румянцем, а глаза светились тем особенным огнем, которым они всегда загорались после удачного представления.
— Как публика любит тебя, папа!
— Да, все прошло хорошо, — нарочито сдержанно отозвался Красавец Бардсли.
Он направился было к туалетному столику, но в это время его снова настиг приступ кашля.
Очевидно, находясь на сцене, актер слишком долго сдерживался, и вот теперь кашель жестоко сотрясал все его существо. Он кашлял и кашлял, и казалось, эти усилия разорвут его на куски.
Джо и Шимона помогли Бардсли сесть на стул. Мало-помалу приступ утих. По лицу актера струился обильный пот. Он в изнеможении закрыл глаза.
Обессиленный кашлем, он дрожал от слабости. Лишь стакан бренди с водой немного привел Бардсли в чувство.
Шимона заметила, что на этот раз Джо сделал напиток гораздо крепче, чем раньше.
Переодеться к следующему акту было нелегким делом для Красавца Бардсли, но еще мучительнее ему было заставить себя повиноваться повелительному выкрику мальчика:
— Осталась одна минута, мистер Бардсли!
В голосе мальчика слышалось осуждение. Еще бы — до начала представления совсем мало времени, а ведущий актер еще не готов к выходу!
Джо проводил своего хозяина на сцену и тут же вернулся.
— Он совсем плох, мисс Шимона! — резко бросил он, входя в гримерную.
— Я знаю, Джо, но он не желает отдыхать. Я умоляла его отменить сегодняшнее представление.
— Он убьет себя, мисс Шимона, попомните мои слова!
Шимона вскрикнула и тут же испуганно поднесла руку ко рту.
— Доктор говорит то же самое… а отец ничего и слышать не хочет… Он считает, что должен работать.
— Я понимаю, мисс.
— Вы работали с ним в течение многих лет, Джо, и не хуже меня знаете, что у него не отложено ни пенни.
— Знаю, мисс! Да еще по субботам все они вьются вокруг него, словно коршуны. Мне иногда сдается, что он сам до своих денег и не дотрагивается — слишком много жадных рук тянется к его кошельку.
— Если бы он продержался еще хоть чуточку, он бы получил пенсию, — задумчиво произнесла Шимона.
— Видит Бог, он достоин этого! — горячо поддержал ее Джо. — Но ведь театр дает сборы только в те вечера, когда играет хозяин. Мне кажется, директор боится, что как только хозяин получит пенсию, он тут же уедет отдыхать.
— Именно это он и должен сделать, — подтвердила Шимона. — Как раз вчера доктор говорил, что отцу следует на зиму уехать куда-нибудь в теплые края. Скоро ноябрь. Он ни за что не вынесет туманов и холодных ветров.