Честь и предательство
Шрифт:
Чтобы расстегнуть привязные ремни и подняться на ноги, пришлось напрячь все свои силы. Во рту стоял отвратительный привкус. Лэннет попытался определить его происхождение, но тут же понял, что не хочет даже думать, откуда он взялся. С трудом выпрямившись, капитан окинул взглядом каюту. Лампы горели вполнакала, значит, на борту соблюдается аварийный режим энергоснабжения. На экране хронометра раз за разом вспыхивали одни и те же цифры, очевидно, вахтенный еще не ввел в центральный компьютер новое время.
«Быть может, я очнулся первым», — подумал Лэннет.
Разминая затекшие мускулы,
Каюта была оборудована музыкальным центром. Лэннет включил негромкую легкую мелодию. Одеревеневшее тело Кейси мало-помалу обмякло. Он глубоко вздохнул. Когда Лэннет выходил из каюты, принц уже сладко похрапывал.
Первым делом Лэннет отправился на мостик. Он знал, что в кубрике пойдут сплетни, и счел необходимым ознакомить своих людей с фактическим положением дел. К его облегчению, офицеры экипажа оказались на своих местах. Капитан Насрин сидел в своем кресле, разглядывая экран с незнакомыми созвездиями. Его помощники казались чуть растерянными. Насрин был собран и спокоен, как всегда. Он сразу заметил появление Лэннета, повернулся и жестом пригласил его подойти.
— Повреждения серьезные, но мы справимся, — сказал он, предупреждая вопрос. — Думаю, сейчас самое время кое-что прояснить.
Лэннет вынул из кармана сообщение, написанное небрежным почерком. Пока Насрин читал, он произнес:
— Человек, имеющий доступ к личному передатчику императора, сообщил мне сведения, касающиеся вашего корабля. Почему их не отправили прямо вам?
На мостик неверным шагом поднялся Кейси. С трудом переставляя ноги, он подошел к Лэннету и Насрину, мертвенно улыбаясь. Увидев записку, он спросил:
— Это единственное предупреждение, или были и другие?
— Примерно месяц назад флотская разведка сообщила о том, что паровианские мятежники могут попытаться проникнуть на мой корабль, — ответил Насрин.
Кейси покачал головой:
— Этот человек не паровианец и не Стрелок. Он один из ваших людей.
Насрин побагровел.
— У меня верный, испытанный экипаж. Кем бы ни был диверсант, он самоубийца и сумасшедший. Капитан Лэннет, я не верю в предчувствия. У меня есть основания полагать, что вы многое утаиваете. — Лэннет открыл было рот, но Насрин перебил его: — Вы спасли корабль и людей. Я ни в чем вас не упрекаю, разве что в излишней скрытности. Вы, несомненно, уже догадываетесь, что здесь происходит.
— Если учесть, какой прием был оказан Лэннету на борту вашего корабля, нет ничего удивительного в том, что он предпочел действовать на свой страх и риск, — продолжил Кейси.
Насрин смерил принца ничего не выражающим взглядом.
— Кажется, вы недолюбливаете меня, Ваше высочество? — осведомился он после долгой паузы.
— Вы мне совсем не нравитесь, капитан. Вам следовало прислушаться к словам Лэннета.
— Если бы я прекратил переход, меня бы сочли безмозглым глупцом. Как бы я выглядел в глазах следственной комиссии, сославшись на «предчувствия» капитана Лэннета?
— Но вы спасли бы людей и уберегли корабль от повреждений.
— Позволю себе усомниться в этом, Ваше высочество. Диверсант нашел бы другой способ погубить нас.
Лэннет попытался унять перепалку.
— Давайте обратимся к фактам, — предложил он. — Как звали преступника?
— Минутку. — Насрин поднес к губам рацию и вызвал машинный отсек. — Мне нужны сведения о злоумышленнике. — Кивая, он выслушал ответ, потом выключил аппарат. — У нас нет возможности провести вскрытие, но доктор Бахальт и судовой врач осмотрели труп. Они утверждают, что ранения, которые капитан Лэннет нанес диверсанту, не могли его погубить. Причина смерти осталась невыясненной. Судя по документам, он паровианец. Штаб флота прислал его взамен человека, сбитого электромобилем на Атике. Быть может, я слишком мнителен, но этот несчастный случай представляется мне отнюдь не случайным.
— Иными словами, вы не думаете, что диверсант был мятежником, — заметил Кейси.
— Даже если на Паро есть мятежники — сам я держусь в стороне от политики, и мне безразлично ваше мнение по этому поводу, — то вряд ли они покусились бы на человека, который по своему происхождению может претендовать на трон короля Деруса. Бумаги злоумышленника безупречны, как вакуум, который нас окружает. — Насрин повернулся к Лэннету. — Судовой врач не понимает, как вам удалось убить этого человека. Вы ранили его, но не смертельно. Я хотел бы знать, что произошло в машинном отделении.
— Он умер от шока, — не моргнув глазом солгал Лэннет, не обращая внимания на едва прикрытый скептицизм, с которым на него смотрел Кейси. — Его плохо подготовили к заданию, и он не выдержал нервного потрясения. Останься он в живых, командор Этасалоу и жрецы Люмина быстро вытянули бы из него правду.
Насрин обвел взглядом мостик и своих офицеров.
— Мы едва не потерпели катастрофу… по возвращении на Атик нас ждет разбирательство. Возможно, Этасалоу захочет допросить нас лично.
— Я полагал, все капитаны космического флота — верные приверженцы Люмина и относятся к Верховному жрецу с должной почтительностью, — язвительным тоном заметил Кейси.
— Позвольте объяснить вам кое-что, Ваше высочество. Люди, подобные мне и членам моего экипажа, превыше всего ценят свободу. Нас объединяют тесные узы. Мы — астронавты. Нам не нравятся войны, которые непрерывно ведут между собой жители планет. У нас есть свои трудности, но мы справляемся с ними без насилия и вражды. Я заметил, что вы стремитесь брать пример с капитана Лэннета. Преследуя диверсанта, вы оба проявили отвагу и решительность. Вы — люди действия. Надеюсь, в вас еще жива любовь к свободе. Если бы вы знали командора Этасалоу так же, как я, вы бы поняли, почему я не питаю к нему особых симпатий.
Лэннет затаил дыхание. Умудренный опытом космический волк сумел заставить юного аристократа задуматься над своими жизненными принципами; оставалось лишь гадать, как тот отнесется к его отповеди.
— Капитан Насрин, вы неучтивы, — после долгого молчания заявил Кейси. — С особами королевских кровей так не обращаются. В ваших устах слово «свобода» звучит как «предательство».
Даже железное самообладание Насрина имело свои пределы. Его виски заблестели от пота.
— Ваше высочество, если вы считаете прямоту и откровенность предательством, мне конец. Я сожалею только о том, что не могу стать вольным торговцем. Это всего лишь моя мечта, которую разделяют другие астронавты. Мы верны императору, верны Люмину. Нам ненавистны коррупция, косность и тирания. Я уверен, что вы думаете точно так же.