Честь воеводы. Алексей Басманов
Шрифт:
Воскресная служба в Покровском монастыре удалась на славу. Никогда в храме не было такого стечения горожан. Молодой инок Иов не знал, что лишь благодаря ему сошлись в монастырь столько христиан. Но перед началом богослужения князь Оболенский-Меньшой зашёл-таки в ризницу и сказал архимандриту Паисию:
— Святой отец, попроси, чтобы постарался ноне инок Иов. А в пении — особо. Князь-батюшка услышит его новые псалмы впервые. — И с сожалением добавил: — А в другой раз и некогда будет.
Иов в этот день покорил сердца верующих. Среднего роста, с красивым и благородным лицом, голубоглазый россиянин
— Спаси от бед рабы Твоя, Богородице, яко вси по Бозе к Тебе прибегаем, ко нерушимой стене и предстательству...
Фёдор Колычев с женой Ульяной стояли возле амвона. Он видел юное и чистое лицо так близко, что захотелось протянуть руку и убедиться, что это смертный человек, а не ангел, сошедший на землю. Борясь с искушением, Фёдор отступил от амвона и закрыл глаза. Так и слушал пение. Но лик Иова пред ним не исчез. Правда, перед Фёдором был другой храм — Успенский собор Кремля. И также на амвоне стоял Иов, но другой — зрелого возраста. В руках он держал посох патриарха из животворящего древа, и на Иове была патриаршая митра. «Господи, да это же святейший! Откуда сие?» — мелькнуло у Фёдора. И голос из-под купола храма ответил: «Тому быть!» Фёдор открыл глаза и посмотрел на Ульяшу. Она улыбалась и плакала от умиления. И князь Андрей плакал, истово молясь. И у многих верующих, на коих глянул Фёдор, сверкали на глазах слёзы. Они плакали, и их души очищались от грехов и от нечисти.
А к монастырю в этот час из последних сил мчался всадник, сотский Донат, побратим Фёдора Колычева из сторожевого полка князя Оболенского-Большого. Донат вымок до нитки: его конь споткнулся в Волге и измученный всадник упал из седла, выкупался, да и во благо. В Старицах Донату сказали, где искать князя Андрея, и он примчал во двор монастыря, остановился у паперти храма, спросил сирых:
— Тут ли князь Старицкий?
Во вратах храма стоял пономарь, он подошёл к Донату.
— Князь-батюшка здесь, воитель. Наберись терпения и жди.
Донат спешился и тихо сказал пономарю:
— Ждать некогда. С государевым делом я.
Молодой пономарь с реденькой бородкой и умными хитрыми глазами согласно кивнул головой и позвал:
— Иди следом.
Он повёл Доната к малой двери. Они скрылись в храме и оказались в ризнице.
— Жди тут. — Пономарь усадил Доната на скамью и ушёл.
В храме по-прежнему звучал голос Иова: «Исполни, чистая веселия сердце моё...» И верующие всё ещё пребывали в благостном упоении, витая в горних высях. Потому никто не заметил, как пономарь подошёл к князю Андрею и негромко сказал:
— Князь-батюшка, сеунщик примчал с государевым делом.
— Иду, — ответил князь Андрей и сделал знак Фёдору Колычеву.
Воин, привалившись к стене, спал. Увидев его, Фёдор воскликнул:
— Это же сотский Донат из нашего полка!
— Ишь, как умаялся, — произнёс князь. — Да что уж, буди.
Донат проснулся мгновенно, лишь рука Колычева коснулась его плеча. Он схватился за меч, но, увидев Фёдора, улыбнулся.
— Боярин Федяша, радость-то какая! — Но, заметив князя, встал. — С вестью к тебе, княже, от воеводы Юрия Оболенского.
— Говори, —
— Велено мне передать, что на Старицы ползёт большая беда. Наш воевода был в Москве и вызнал там, что два полка готовы к походу на Старицы. И поведут их князь Никита Оболенский и сам конюший Иван Овчина.
— А что же князь Юрий? Сколько звал в Старицы, не идёт.
— Мы, князь-батюшка, в облоге. Воевода Фёдор Лопата сказал: «Как тронетесь с рубежа, всех вас порубим». А под его рукой три полка. И гонцы на облогу натыкались.
— Ты вот дошёл, — заметил Фёдор, на что Донат только плечами пожал:
— Я же охотник. Ты сие знаешь, Федяша.
— Что ещё тебе велено передать? — спросил князь Андрей.
— Сказано князем Юрием, что Никита Оболенский пойдёт на Волок Ламский, там — на Ржев, дабы перекрыть тебе пути к королю Жигмонду и на Новгород.
Князь Андрей задумался, да в голове кружила сумятица. Спросил:
— Когда московские полки выступают?
— Ноне Пётр и Павел. Так завтра, поди, и покинут стольный град. Спешат они, чтобы ты, княже, не успел оглянуться.
С минуту в ризнице было тихо, лишь из храма доносилось пение хора на клиросе. «Как тут боголепно! А в мире пауки и волки милосерднее», — подумал князь Андрей и посмотрел на Фёдора.
— Ты, боярин, собирайся в Новгород. На сборы тебе до полудня. Побуди вольных людей помочь нам. Знаешь, что сказать. А как придём под стены града, пусть откроют ворота, потому как в Старицах нам не устоять против московских дружин. С Новгородом мы защитим Рюриков корень. Новгородцам ли не помнить Рюрика! Иди же, собирайся в путь.
— Иду, князь-батюшка. Исполню, что посильно, — молвил Фёдор. И спросил Доната: — Пойдёшь ли со мной, побратим?
— Нужен и пойду, — ответил Донат. — Вот только переодеться да прикорнуть малость...
Уже к полудню Старицы были похожи на растревоженную пасеку, словно пчёлы были в ожидании нашествия медведей. Князь Андрей проехал с глашатаями по городу. Они созывали горожан, а князь коротко повторял:
— Люди старицкие, готовьтесь к походу на Новгород! Готовьтесь к походу! Идут московские каты!
И наступили переполох и суета, начались стенания, полились слёзы, потому что старичане знали, что их ждёт, когда придут государевы каты с полками. Помнили многие, как при Василии Третьем перебирали людишек в покорённой Рязани. Лужи крови, головы на кольях по-ордынски, изгнание в гиблые места.
К вечеру на улицах Стариц было тесно от повозок и колымаг. В них горожане грузили скарб, все продукты питания — брашно, — ибо знали, что идут не в гости. Люди выводили из хлевов коров, овец, выгоняли молодняк, прятали в корзины птицу. Всё подбиралось под метлу, дабы не оставлять врагу. Всем горожанам было ясно, что обороняться за дырявой стеной из полусгнившего остроколья можно только от татарской ватажки, но никак не от московской рати. Ведали же россияне, что ей посильно брать и такие мощные крепости, как Смоленск. И слово князя Андрея в одночасье повернуло жизнь старицких удельщиков от мирного покоя к походным тревогам. Всем уже казалось, что ежели дойдут до господина Новгорода, то там за высокими каменными стенами можно будет отсидеться и выдержать осаду до лучших времён.