Честная игра
Шрифт:
— А как поживает малютка Филь и дорогой Джервез? Знаешь, Фелисити, мне иногда кажется просто неприличным называть его по имени. Не могу объяснить почему, но это так.
Фелисити беспокойно заерзала на стуле и рассеянно промолвила:
— О, у него все в порядке… но я, — она взглянула на мать, — я как раз ужасно огорчена за него.
— Огорчена, дорогая? Как странно!
— Ты не так ответила, — сказала Фелисити, и на ее лице промелькнул призрак улыбки. — Ты должна была спросить: «Почему?»
— Хорошо.
Фелисити подошла к матери и опустилась на колени возле нее.
— Мама, очень скверные новости… Бедняжка Филь… мы все играли в хоккей на льду, ты знаешь?… и она упала. Конечно, мы были невероятные безумцы, что вообще позволили Филь даже ходить по льду… Но мне кажется, что никто из нас не думал… И… и… теперь все пропало… Филь…
Миссис Кардон встала.
— Сейчас же, я должна сейчас же туда ехать, дорогая! Да, я должна. Я нужна Филь… Она очень страдает, очень? Кто ее лечит? Я должна взять с собой доктора Бентли, он знает ее с самого рождения. О, моя дорогая, бедная…
— Джервез просил, чтобы пока никто не приезжал, — перебила ее Фелисити, — он об этом говорил Сэмми…
— Джервез? — с силой воскликнула миссис Кардон. — Что представляет собой Джервез в такое время? Само собой, я еду!
Билль проводил ее туда, одолжив у Фелисити для этого автомобиль, а также захватив с собой шофера, как он объяснил, чтобы быть свободным в дороге и заботиться о матери.
В пути было очень холодно, опять морозило, и ветер колол ледяными иглами.
Миссис Кардон, забыв обо всем в заботе о Филиппе, потребовала, когда пошел снег, опустить окно, чтобы легче указывать шоферу дорогу.
Она поспешила в комнату Филиппы, даже не повидавшись с Джервезом, и крикнула при входе:
— Вот и мама, моя дорогая!
Филиппа прильнула к ней, положив ей голову на грудь и облегчив себя, наконец, всю: свое горе, боль, усталость, слабость. А миссис Кардон, сидя кое-как на краю кровати, обхватила свою дочь руками и, тихонько укачивая ее, шептала:
— Ну, ну, успокойся, моя родная. Все наладится… Главное, чтобы ты не волновалась и выздоравливала… Теперь, когда твоя мать с тобой, все будет хорошо.
Филиппа съела из рук матери кусок хлеба и выпила глоток молока, все еще прильнув к ней, и даже разок улыбнулась.
Когда миссис Кардон ушла наконец к себе, она чувствовала себя очень утомленной и вообще как-то странно. Билль лежал, вытянувшись на софе, которую он близко придвинул к огню, и крепко спал.
Она вошла на цыпочках, чтобы не разбудить его, но он внезапно проснулся и, ворча, повернулся на другой бок, потом увидел ее и сел.
— Вот и ты, наконец! Я был с Джервезом. Клянусь Богом, Долли, этот парень принял меня прямо-таки холодно! Как будто мы тащились по этой ужасной дороге, чтобы видеть наше дитя только развлечения ради!
— Он просто волнуется, дорогой, —
— А мы разве нет? — обиженно спросил Билль. — В конце концов, как бы это ни казалось незначительным, но ведь тем, что у него Филь, он обязан нам! Мне кажется, мы с ней были знакомы немного раньше, чем он.
Он с размаха спустил ноги на пол.
— Так что я пошел сюда и немного отдохнул.
— Очень разумно, мой дорогой, — отозвалась миссис Кардон. — Скажи, не правда ли, здесь холодно?
— Холодно? — переспросил Билль. — Я чуть не спекся. Вот гляди…
Он встал, подошел к ней, шлепая туфлями, и взял ее за руку.
— Но ты же простудилась, клянусь Богом! Бедная маленькая женщина! Нет, нет! Ни слова! Ты будешь делать все, что я скажу!
Он отвел ее к дивану, закутал, потом позвонил и, когда вошла прислуга, сказал:
— Я попросил бы немного коньяку и горячего бульона, и как можно скорее.
Он сел возле миссис Кардон и начал растирать ей ноги своими теплыми руками.
— Ножки у тебя, как у девочки, — говорил он любовно, а миссис Кардон смеялась и отвечала:
— Ну, это преувеличение, родной!
— В чувствах, пожалуй, но зрение у меня прекрасное, — галантно протестовал Билль.
Когда принесли коньяк, он налил по порядочной рюмке ей и себе и чокнулся с ней.
— За твое здоровье! Никогда не было и не будет тебе подобной, моя дорогая!
Затем миссис Кардон уснула, а Билль оделся и потихоньку вышел обедать с Джервезом, которого он, ложась вечером спать, называл про себя противным надутым глупцом.
Наутро миссис Кардон решила попросить доктора Коллина послушать ее, так как она кашляла.
К вечеру воспаление легких было в полном разгаре, а через два дня она умерла, чувствуя себя абсолютно счастливой, держа Билля за руку.
А еще утром Билль, с искаженным от страха и страданий лицом, сказал хриплым голосом:
— Если она умрет, если Долли умрет, то это вина Филь, и, клянусь Богом, пока я жив, я говорить с ней не буду.
И он сдержал свое обещание.
ГЛАВА XI
Когда апрель был
Таким, как теперь?
Нарциссы… ласточки…
Открытая дверь…
Тодаль
Филиппа ничего не подозревала, она только начинала приходить в себя. Но пришлось ей все рассказать, когда у нее снова появился интерес к жизни. Это пришлось сделать Джервезу, и она, выслушав его, молча припала к нему. Почувствовав, что жена плачет, он старался утешить, но ничто не могло ее успокоить.