Честная игра
Шрифт:
Голос позади него, отрывистый, но неторопливый, произнес:
— Прекрасный спектакль, а?
Это был Разерскилн с сигарой во рту, руки в карманах.
— В первый раз, — продолжал он очень словоохотливо для него, — я вижу одну из этих штук… балетный пустячок, в русском духе, знаешь… Захватывающая вещь, нахожу я. Кто этот парень, пастух?
— Мастерс, Тедди Мастерс, младший сын Гордона Мастерса.
— Ах, вот что, сын Гордона Мастерса? Так, так. Мне казалось, что я где-то его уже видел, — приветливо добавил Разерскилн. — Эта Ланчестерша
— Ты думаешь, что она им увлечена, а он нет? — вежливо продолжал разговор Джервез.
— В этом роде. Но это никогда не продолжается долго. Да с чего бы ему и продолжаться? Молодой стремится к молодому — должен был бы, по крайней мере. Да так оно и бывает, в конце концов… Ах, ужин — слава богу! Я не знаю, какова здесь сейчас еда, но когда у них был Каммарго, этот итальянский повар, то стол у них был — одна мечта! Идешь?
— Сейчас. Должен сперва найти Филиппу.
Разерскилн, оглянувшись кругом, хихикнул.
— Желаю успеха! И советую поторопиться! Я хочу сказать — если ты хочешь получить поесть!
Джервез увидел Филиппу, ужинавшую с дочерью хозяйки дома, Тедди и еще целой компанией молодежи, и когда он пробирался вперед, чей-то голос окликнул его:
— А, Джервез!
Это была Камилла, как всегда прекрасная и спокойная, похлопывающая по столу в знак приглашения.
— Как очаровательна ваша Филиппа! — сказала она своим милым голосом, а затем начала говорить про музыку, кончающийся сезон, про своих детей, про собственные планы на лето и о планах Джервеза.
Она отвлекла его от мрачных мыслей, а когда потом подошла Филиппа, они все трое говорили о Сомерсете, о Шотландии, о приемах, о целом ряде забавных пустяков.
— Какая она славная! — сказала Филиппа про Камиллу. — Не правда ли?
Они возвращались домой на рассвете, и Джервезу было приятно слышать энтузиазм Филиппы, но потом она прибавила, подавляя легкий зевок:
— Ее старшая дочь была в Нейльи, в том же пансионе, что и я. Но она далеко не так мила, как ее мать. Ее родители приезжали вдвоем навестить ее в мой последний семестр.
Дочь Камиллы — и Филиппа, его жена!..
Да, это была ночь, которая напоминала о юности!
Джервез решительно отогнал от себя эту мысль, сознавая, что она у него переходит уже в навязчивую идею, и сказал:
— Ваш танец был восхитителен.
И получил еще один, почти прямой touche [6] :
— Нам придется его дважды повторить: у Лаусонов, на следующей неделе, и в «Ампире», на детском благотворительном спектакле.
— Вас ждет великая слава, — предсказал Джервез и с усилием улыбнулся.
6
Удар (франц.).
ГЛАВА XIII
Самые
Франсуа де Ларошфуко
Сэмми, веселый, элегантный, жизнерадостный и, как утверждала его жена, глупый Сэмми вернулся из строго деловой поездки в Париж на день раньше, чем его ожидали.
Он с удовольствием вступил в свой собственный, очень милый и очень уютный, дом и спросил у своей превосходной горничной:
— Где ваша хозяйка?
Слуги не любили Фелисити и обожали Сэмми, который знал, когда они бывали простужены, никогда не бывал невежлив и на деле интересовался их братьями и возлюбленными.
Элен «разрывало надвое», как она потом говорила кухарке.
— Как молния промелькнуло в голове: должна я или не должна? И решила пожалеть его. Так что я сказала: «Наверное, на пикнике, сэр, где-нибудь вниз по реке». Ну, а теперь что?
— Хорошо, а где же она? — спросила кухарка.
— Да обедает с этим де Куром, — ответила Элен, — у него на квартире.
— Откуда ты знаешь?
Элен села на край кухонного стола и оправила свой маленький батистовый фартучек.
— А вот как. У Альфа был район, который раньше был у приятеля, — это отодвигает нас на несколько месяцев назад, видишь ли! Это на Брэтон-стрит, район-то. Ну, у приятеля моего Альфа там есть еще приятель, швейцар в одном доме, который называется Викки Мэншен. Разговаривала я как-то с приятелем Альфа и вдруг вижу — наша Фелисити выскакивает из такси и шмыг в подъезд! Как раз это было около десяти часов вечера. Сам-то был на боксе или что-то в этом роде. Приятель Альфина приятеля, швейцар, вышел поболтать, а я и спрашиваю у него: «Скажите, пожалуйста, кто эта дамочка?» И он мне выкладывает всю историю. Этот де Кур таков, каким и выглядит, — ничего хорошего. А она и сейчас там.
— Но сегодня-то ты не видела, как она туда шла? — допытывалась кухарка.
— Нет, но Альф видел, а согласись, еще нет десяти минут, как он был тут.
— Ну, она получит свою порцию, — сказала кухарка.
— Я бы ужасно не хотела, чтобы он узнал, — заявила Элен, — ужасно не хотела бы.
— И я тоже, и я тоже, — согласилась кухарка без всякого, впрочем, сочувствия. — Все-таки чертовски хорошо, что мужья и жены не знают и половины того, что знаем мы!
Подслушивать не было в характере Сэмми; говоря правду, он серьезно изучал биржевую газету «Стандарт», и его внимание было далеко от всего, кроме котировок, когда голос Элен врезался в ход его мыслей.
Он прекрасно слышал весь конец разговора, совершенно не сознавая, что он подслушивает.
Когда кухарка внесла и свою лепту в сокровищницу мировой философии, он поднялся, вышел без шляпы на улицу, подозвал такси и дал адрес дома, о котором упоминала Элен.
Он позвонил к де Куру, оттолкнул востроглазого слугу, направился прямо к закрытой двери, открыл ее и запер за собой.