Четверги в парке
Шрифт:
Поэтому с огромной радостью она прочитала сообщение от своей подруги Риты: «Корт наш в пять вечера сегодня. Приезжай, а то пожалеешь. Р.».
Рита, высокая афро-американка атлетического телосложения, ждала ее на корте в Ватерлоо-парке. Небо затянули облака, поднялся холодный апрельский ветерок, но Рита разделась, чтобы продемонстрировать как всегда безупречное платье для тенниса и ослепительно-белые кроссовки. Джини, напротив, надела серые спортивные брюки и черную футболку. Силы
Но сегодня Джини то и дело спотыкалась и чувствовала себя неуклюжей, будто кто-то сковал ей ноги.
– Бог ты мой! – крикнула Рита, выиграв первый сет. – Проснитесь, миссис Л., а то у меня такое чувство, будто я сама с собой играю.
Джини помахала ракеткой, извиняясь.
– Прости, прости, никак не сосредоточусь.
Второй сет прошел не лучше. Они собрали свои вещи раньше времени и уселись на свою любимую скамейку, откуда открывался вид на город вдали. Солнце садилось, окутывая парк нежаркими мягкими лучами.
– Рассказывай, – потребовала Рита.
– Помнишь, мы хотели подыскать домик на выходные?
Рита кивнула.
– Так вот, Джорджу взбрело в голову, что этого недостаточно. Он хочет продать все и вообще уехать из Лондона. Он настроен крайне решительно, да еще вовлек в это всю семью. Шанти стала донимать меня на Пасху. И Алекс. Они думают, вопрос уже решен: «Продай магазин, ты старая, тебе не нужно работать и так далее».
– Мерзавцы! Они не вправе указывать тебе, как жить. – фыркнула Рита и пристально посмотрела на подругу. – Ты ведь не поддашься, да?
– Они даже Элли использовали: сказали, ей будут полезны свежий воздух и простор, – покачала головой Джини.
– Смешно. Дети тут совсем ни при чем. Джордж не продаст дом без твоего согласия.
Муж Риты, Билл, всегда делал то, что она говорила, даже глазом не моргнув.
– Да и что он может? – продолжала Рита. – Потащит тебя в какую-то грязную пещеру за волосы?
– Может, ты бы уважала его больше, если бы он так поступил! – рассмеялась Джини.
Она знала, что Рита не против Джорджа, он даже нравится ей, но она никогда не понимала, почему Джини так часто уступает ему.
– Нет, серьезно, дорогая, что он сказал?
Джини вздохнула.
– Дело не в том, что он сказал о переезде, а в его отношении ко мне, к нам. Он действительно считает, что мы старые. Он так и сказал: «Теперь, когда мы состарились…, ты же не хочешь вечно возиться с этим магазином?». Уверена, ему не нравится, что я работаю. Он полагает, что как только я образумлюсь и уволюсь, мы с ним укатим в лучах заходящего солнца и будем жить счастливо до
– С ума сойти, – рассмеялась Рита.
– Было бы не так плохо, если бы только он мучил меня, но когда родная дочь пытается избавиться от тебя, то начинаешь верить, что оба они правы, – взглянула она на обеспокоенное лицо подруги. – Я не чувствую себя старой, Рита. Я полна сил и жажды жизни. Конечно, я устаю быстрее, чем раньше, и, может, забываю больше, но мне кажется, что это не причина, потому что на самом деле на протяжении всей своей жизни я периодически уставала и что-то забывала.
Рита схватила ее за руку:
– Посмотри на меня, – приказала она. – Ты, Джини Лосан, не старая. Ты среднего возраста – что, возможно, хуже, если задуматься, – но даже если подключить все свое воображение, старой тебя не назовешь. Это просто невозможно! Я же твоя ровесница.
Джини сжала ее руку.
– Посмотри на себя. Ты же красавица. Никто бы не догадался, что ты почти пенсионерка.
Они обе рассмеялись.
– Большое спасибо.
– Но я серьезно. Тебе легко дашь сорок восемь.
– И что же мне делать?
– Дело ведь не в возрасте и не в переезде за город, правда? – На мгновение взгляд Риты задержался на лице подруги, и Джини поняла, что сейчас последует. – Пойдем, я замерзла.
Рите редко бывало тепло в этом «унылом климате».
– Только не начинай, – ответила Джини раздраженно.
– Что ж, дорогая, придется повторить еще. Прошлый раз ты меня не услышала. Почему? Почему ты позволяешь этому человеку контролировать себя? Ты сильная, умная женщина, Джини. Проснись. Они же ничтожества, эти людишки.
– Какие людишки, о ком это ты?
– О таких, как Джордж, – совершенно бесцеремонно продолжала ее подруга, пока они шли через парк. – Пассивно-агрессивных, навязчивых, любящих контролировать. Посмотреть на Джорджа, так можно подумать, он тише воды, ниже травы. Обаятельный, вежливый, тихий, не лишен чувства юмора.
Джини подумала, что это идеальный портрет Джорджа.
– Но, Джини, он… ну, выражаясь прилично, у него проблемы. Он слишком умен, чтобы показывать характер в моем присутствии, но иногда он выдает себя. Помнишь, на той неделе, когда он запретил тебе пить и чуть ли не силой уволок с вечеринки еще до того, как принесли пудинг?
Джини кивнула.
– Ты не хотела уходить, мы с Биллом заметили это, но ты позволила ему издеваться над собой. – В голосе Риты ясно чувствовалось раздражение. – Почему?
– Потому что… потому что он так волнуется.
– Волнуется? – Рита еле сдерживала возмущение. – Ты унижаешься перед ним, потому что он волнуется? Это же смешно. Из-за чего же он волнуется?
Джини покачала головой. Они дошли до верхнего конца Хайгейт-Хилл. Здесь их пути расходились, Рита шла домой, на одну из зеленых улочек напротив Кенвуда, а Джини – к себе, в дальний конец Понд-Сквера. Они обе остановились на углу, возле автобусной остановки.
– Не знаю. Это же Джордж. Он не всегда был таким.