Четверо детей и чудище

Уилсон Жаклин

— Бизьянка очень добрая. — Моди обхватила псаммиада ручонками и энергично обняла.

Чудище нервно поежилось, зашевелило глазами-стебельками и опасливо похлопало Моди по спине.

— Добрая, добрая-предобрая обезьянка — в смысле псаммиад, можно нам, пожалуйста, опять стать богатыми и знаменитыми? Пожалуйста! — попросила Шлёпа.

— Нет, — отрезал псаммиад.

— Но я же сказала «пожалуйста» — два раза, я очень вежливо попросила, — заныла Шлёпа.

— Спорный вопрос, — сказал псаммиад. — Но исполнить это желание не в

моей власти, даже если б я и захотел.

— Но почему? В прошлый же раз получилось!

— Именно. Нельзя дважды просить одно и то же. Это утомляет и меня, и вас, — сказал псаммиад.

— Значит, я больше никогда не смогу лазить по деревьям? — скорбно спросил Робби.

— Ты мог бы научиться чему-нибудь другому, — сказал псаммиад. — Впрочем, сегодня все равно не твоя очередь желать. — Он бочком прошаркал ко мне. — Скажешь вторую половину своего желания, Розалинда?

— Ой, да, спасибо! — Я сделала глубокий вдох. — Хочу, чтобы мы встретились с теми ребятами из книжки — с Антеей, Джейн, Робертом и Сирилом.

— Прекрасно, — сказал псаммиад и начал раздуваться.

— Хочешь, чтобы мы в книжку попали? — спросила Шлёпа. — Они же ненастоящие, эти дети. Ничего не выйдет.

— Псаммиад тоже из книжки, а он настоящий. Может, и выйдет, — сказала я.

Псаммиад тем временем становился все круглее.

— Могла б тогда поинтересней книгу выбрать, — буркнула Шлёпа. — Чтоб там были вампиры, и чудовища, и пришельцы.

— Зато в этой тоже есть мальчик Роберт! — сказал Робби. — Он хороший, Роз?

— Он там великаном становится, а в другой книжке про этих ребят Роберт носит под курткой волшебного феникса. Он тебе точно понравится, — пообещала я. А псаммиад все раздувался и раздувался. — Ой, вы поосторожнее! Не лопните! — встревожилась я.

Но тут псаммиад так резко выдохнул, что аж перекувырнулся, и вдруг — ой-ёй! — мы тоже полетели вверх тормашками, болтая ногами в воздухе, а вокруг стало темно. Я закричала, попыталась дотянуться до Робби и Моди — уж Шлёпа-то сумеет сама о себе позаботиться. И тут мы снова очутились на ярком солнце, и перед нами была яма с песком — только другая. Куда больше нашей, и там и сям — груды бурого гравия. По краю карьера росли фиолетовые и желтые цветы, а в стенах виднелись маленькие норки береговых ласточек.

— Ого! Да это же карьер из книжки! — сказала я.

Я резко обернулась — на меня глазели четверо как будто знакомых ребят. Высокий парень в твидовом пиджаке, мальчик поменьше в матросском костюмчике и две девчонки в мягких шляпках и передниках.

— Это Антея, и Джейн, и Роберт, и Сирил! Это правда они! — воскликнула я. — Только я хотела, чтобы они в наше время перенеслись, мы ведь обещали папе не уходить из песка.

— Такие чудные! — хихикнула Шлёпа.

Она крепко держала Моди, а я вцепилась в рукав Робсовой футболки — мы все были живы-здоровы, и то хорошо.

— Хотелось бы заметить, что чудные как раз вы, — сказал Сирил. Он оглядел Шлёпу с головы до ног: — Очень необычный мальчик. — Он перевел взгляд на меня: — А ты еще страннее — почему у тебя волосы длинные?

— Да мы не мальчики! — сказала я.

— А я мальчик! — выступил Робби.

— Откуда вы знаете, как нас зовут? — спросила Антея.

— Ну… я про вас в книжке читала, — замялась я.

— В книжке! — пискнула Антея. — Мы что же это, знамениты?

— Уж точно не знаменитее меня. И не богаче. Я на арене «О2» пела, — сказала Шлёпа, выпятив подбородок.

Ребята озадаченно хлопали глазами.

— Это такой очень большой… вроде как мюзик-холл, — объяснила я.

— Ух ты, я всегда мечтал в мюзик-холле побывать, но папа нам не разрешает, — понурился Роберт.

— Ты Роберт? Я тоже, — обрадовался Робби. Он с интересом разглядывал тезкину матроску. — У тебя там золотой феникс, да?

— Какой еще феникс? Нет, нету — но мне бы страсть как хотелось, — сказал Роберт.

— Феникс только в следующей книжке появится. — Я дернула Робби за рукав. — Интересно, в какую главу «Пяти детей и чудища» мы попали?

— Так их же четверо — детей, — удивилась Шлёпа.

— Наш маленький братишка дома спит, — сказала Антея. Она наклонилась к Моди и улыбнулась ей: — Здравствуй! Моему братику столько же, сколько тебе. Как тебя зовут?

— Моди, — сказала Моди.

— Может, вы с Ягненком поиграете? — Антея посмотрела на меня. — Мы его так зовем, потому что…

— …первое слово у него было «бэ-э»! — подхватила я.

— Вот чудеса! — сказала Антея. Она покосилась на карьер. — Это, несомненно, волшебство — стало быть, без псаммиада не обошлось, верно?

— Замолчи, Пантера! — одернул ее Сирил. — Не рассказывай им!

— Да знаем мы про псаммиада. Чур он наш, это я его нашла, — сказала Шлёпа.

— Может, вы про него и знаете, но это, совершенно определенно, наш псаммиад. Мы все каникулы каждый день ходим на карьер, а вас здесь видим первый раз, — насторожился Роберт.

— Мы не здешние. Мы из далекого будущего, — сказала я. — Через сто с лишним лет псаммиад живет в песчаной яме в Оксшоттском лесу, и я пожелала с вами встретиться, потому что читала про вас.

— В этой книге все-все про нас есть? — удивился Роберт. — И про то, как я стал великаном и напугал мальчишку-булочника?

— Ух ты, я бы очень хотел стать великаном и всех пугать! — с завистью сказал Робс. — Может, в следующий раз это и загадаю!

— А ты читала про то, как мы стали прекрасны, как майское утро? У меня были голубые глаза и длинные рыжие волосы. — Джейн мечтательно провела рукой по своим квелым темно-русым кудряшкам.

— Бездарнейшее желание, — сказал Сирил. — Мне больше всего понравилось, когда наш дом превратился в осажденный замок и мы поливали врагов водой.