Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет]
Шрифт:
Клид все это уже слыхал. Нет, этот тоже не изменился. Импульсивный, весь на нервах, он так же спорил с «ботами» по любому поводу. Клид иногда думал, что не один он в этом кафе обладает тонким слухом. У разгневанного «боша» мог быть отличный шанс.
Подошел гарсон с дымящейся чашкой на подносе. Все тот же, что продавал «голуаз» по 130 франков за пачку. Бедняга, худой и сгорбленный, пытающийся «выпутаться», как говорили в те времена о бедняках, пробавлявшихся табачным черным рынком. Впрочем, судя по виду, кое-что ему перепало, хоть и не стал богачом. Появилась уверенность и полнота. Он поставил чашку перед Клидом, не сказав ни слова, и удалился.
Клид отпил глоток. Грог был очень горячий. Клид поставил чашку посреди стола и закурил «кравен». Место, где он находился, было прекрасным наблюдательным пунктом. Он мог видеть всех входящих, и ничто из происходящего в зале не ускользало от его взгляда.
Зал был почти пуст. Десяток американских офицеров, все летчики. Два старика. Холостяк потягивал анисовый ликер. Еще четверо игроков расположились за столом в глубине зала. Там тоже ссорились. В зале громко раздался резкий голос:
— Никогда не взяли бы все взятки, если бы ты не играл, как бревно.
Зачинщику ссоры гарсон спокойно указал на дверь. Остальные поднялись, застегнули пальто. Игра была закончена. Проигравшие достали кошельки, каждый протянул купюру гарсону, тот отдал сдачу мелочью и ушел, удвоив свои чаевые. Ссора затихла. Один за другим четверо игроков подошли, перед тем как уйти, пожать руку хозяйке.
Клид посмотрел на часы. Девять тридцать пять. Он спросил себя, зачем, собственно, просил Веру позвонить. Что она может ему сказать? На Вернье надеяться не приходится. Все хорошенько взвесив, Жюльетта Дравиль должна сидеть тихо. Теперь, когда она выбрала роль вдовы, убитой горем, будет держаться до конца. Бедному Вернье обеспечена приличная простуда. Она, должно быть, позабавится, если его заметит. А она его, конечно, заметит.
Детектив вдруг вспомнил, что в этом добропорядочном «Крике» нет кабины телефона. Единственный аппарат находился у кассы, рядом с хозяйкой, на самом видном месте. Он обозвал себя идиотом, увидя входящую толпу журналистов, быстро схватил газету, развернул ее, всем видом показывая, что углублен в чтение спортивной страницы.
Заглавный материал — интервью с велосипедистом Лузоном Бо. Чемпион говорил о своих фурункулах в прошедшем сезоне, как Христос мог бы рассказать о своих ранах на ногах и руках репортеру, оказавшемуся на месте его вознесения. Пустая болтовня, решил детектив, которого «Гигант Бо» ничуть не интересовал.
Специальные корреспонденты парижских изданий прошли за спиной у хозяина в глубь зала. Лишь здоровяк Дюпеш из «Эклер-Пари» на мгновенье остановился. Клид слышал, как он присвистнул сквозь зубы. Хозяин побил бубнового туза.
— О, старина, — воскликнул Дюпеш милейшим басом, — можно сказать, что вы, вы…
Хозяин развернулся, взбешенный. Дюпеш похлопал его по плечу:
— Ну, не делайте такой грозный вид. Я могу ответить тем же. — Он рассмеялся: — Мне жаль, что я вам помешал… Не обращайте внимания.
Ничего не ответив, бравый мужчина вновь включился в игру.
Дюпеш не настаивал больше и присоединился к своим собратьям, уже рассевшимся и начавшим шумную дискуссию.
Клид согрелся. Он сложил газеты, положил перед собой и с новой сигаретой во рту принялся размышлять о Роз-Мари. Ее история о хромоногом может означать, что ей хотелось быть более важной в глазах Лода. Но это может быть и правдой. Вполне возможно, что тип, замеченный служанкой, мог быть другом, который, по словам Жюльетты Дравиль, позвонил актеру накануне.
Грязное дело по части нравственности? Он задавал себе этот вопрос, когда Лод говорил о пижаме в цветочек. Если это так, какого черта Жюльетта Дравиль собиралась его провести? Легкая усмешка появилась на губах у Клида. Нет, это не выгорит. Напротив, если история с хромоногим придумана, ее автор кто-то еще, но только не Роз-Мари: например, Жюльетта Дравиль.
Пойманная служанкой сразу же после убийства мужа, она могла предложить любую сумму, чтобы та выдала подобную версию, отлично устраивающую как Винсена, так и его орлеанского коллегу. Именно то, что с удовольствием сделает комиссар: объявит большие маневры на обширной территории, блокируя вокзалы, аэропорты, границы и тому подобное.
Клид спрашивал себя, не недооценивает ли он комиссара. Винсен был методичен. Он может просто позвонить в Париж и доверить своим инспекторам заботу о поиске субъекта, отвечающего приметам, сообщенным Роз-Мари, среди знакомых жертвы. И если этот хромой — не призрак, все уже может быть кончено, по крайней мере, определено. Не стоит ломать голову. Комиссар выйдет победителем.
Репортеры принялись за еду. Клид вспомнил, что ничего не ел после жареного бифштекса своей дуэньи. Он заказал сэндвич с полубутылкой бордо. Как только его обслужили, тут же впился зубами в немного зачерствевший хлеб. Стоявший в нескольких шагах гарсон не сводил с него глаз.
«Он может меня помнить. Или видел мою физиономию в утреннем выпуске газет».
Клид налил себе стаканчик, нашел вино неплохим и выпил залпом. То, что Роз-Мари сказала по поводу посетителя номера 13, вновь всплыло в памяти. Когда она рассказывала, то уже была здорово на взводе. И, возможно, хотела схитрить, повторяя сентенцию: «Это вам не то, что в книгах».
Клид сказал себе, что хорошо бы уточнить это с помощью Винсена…
Телефонный звонок прервал его раздумья. Было 21.58. Клид поднялся и оказался у кассы в тот момент, когда хозяйка сняла трубку.
— Месье Клида? Я сейчас спрошу…
Детектив протянул руку к трубке, любезно улыбаясь.
— Это меня, — сказал он. — Спасибо.
Она придвинула к нему аппарат.
— Вы оказываете нам честь, месье Клид…
Клид вежливо остановил ее, указав через плечо в глубину зала. Она кивком подтвердила, что поняла. Он вновь благодарно улыбнулся.
— Добрый вечер, Вера. Как дела? — заговорил он, понизив голос.
— Добрый вечер, месье Клид.
Голос Веры дрожал. Клид немного повысил тон.