О моей родословной до седьмого коленаНе глаголет геральдики вязь.Были ратаи предков моих поколенья,И, бойцами дружин становясь,Они много голов положили на ниве,Той, что саблей, что пулей сечёт.Нашу русскую землю спасли не они ли?За столетья потерян им счёт…Повторил ли кого я?В какую ты пору,Чем-то схожий со мной человек,Одиноко бродил по мещерскому боруИ своё сокровенное рек?Может, он и доверил мнеВыразить словомВсё, что шепчут леса и вода,Дальний предокСедьмого ль колена,Восьмого, —Мне того не узнать никогда…
«Засветло выйдя из дому…»
Засветло
выйдя из дому,Юный подпасок коров,С дерева в озера омутПрыгаю, светлоголов.Пулею в воду влетаю.Тело моё, как струна.Вынырнув, воздух хватаю.Плещется в берег волна.Заново лезу, как в цирке.Манит озёрная гладь.А на ушибы и цыпкиМне глубоко наплевать.Впрочем, уже послезавтраВ блеске июльского дняПервая рифма внезапноБольно ужалит меня…
«Столетья треть – с шестидесятых…»
Столетья треть – с шестидесятых, чтимых,Глотнув свободы, угодив в застой,До девяностых, смутой отличимых,Слагаю стих на дудочке простой.В полночный час былое перерою.И в сутолоке дня, и в тишинеКарандашом и ручкой перьевоюО, как порой светло писалось мне!Не завожу архива, не коплю яЧерновиков своих. Какая грусть!Их ненасытный поглотил компьютер,Как формулу, запомнил наизусть.И всё-таки, мой друг, не в ИнтернетеЖивут стихи. Им тесен чуждый мир.Они – российский неуёмный ветерИ разума великолепный пир.Одно я знаю, что без этих песен,Подслушанных однажды на юру,Я скучен буду и неинтересен,Как и мои собратья по перу.
«До тридцати совсем чуть-чуть осталось…»
До тридцати совсем чуть-чуть осталось.Неужто, юность, ты уходишь прочь?Неужто ты совсем со мной рассталасьИ неизбежны горечь и усталость,Как неизбежны утро или ночь?Мой крепок сон. И мне пока что снитсяОдно и то ж: я над землёй лечу.Упруго тело прямо к солнцу мчится,И я лечу, свободный, словно птица,И я, счастливый, радостно кричу.Какой покой, какая лёгкость в теле!А за окошком не видать ни зги…И я проснусь, и встану из постели,И буду слушать хохот, вой метели,В разбойные обутой сапоги.Шуми, беснуйся, мерзкая погода!Ещё я молод и во сне лечу.Ещё расту я, как в четыре года,Ещё крепка телесная породаИ мне любое дело по плечу.
Попугай
Белогрудый, с голубыми перьямиУ хвоста, вкруг шеи и с боков,С умопомрачительными перламиТы ко мне вспорхнул через балкон.Жизнь тебя, голубчик, не прищучила.Ничего ты не боишься, ишь!На меня хитрющий глаз прищуривая,«Я хороший!» – громко говоришь.Подбирая крошки от печенья,«Я красивый!» – ты твердишь хитро.Кто потребность самовосхваленья,Птица, заложил в твоё нутро?Нравится тебе, как замечаю я,Старое без устали зубрить…Средь людей каким-то замечательнымЯ себя не мыслю возомнить.Я живу на свете, как умеется,Вот уж сорок вёсен, сорок зим.Ты, само собою разумеется,Рядом с воробьём неотразим.Глупости и я за кем-то попкоюПовторял, обучен потакать.Ни к чему, дружок, пустой коробкоюПо морю житейскому скакать!То ль меня, то ли себя жалеючи,Мудрость не оценивая в грош,Ты сидишь, нахохлившись, на жердочке,Умопомрачительно хорош.
«С юной версты не отринувший чар…»
С юной версты не отринувший чар,В зрелом, степенном, казалось бы, возрасте,Я сберегаю в душе и сейчасБолее детскости, нежели взрослости.Но и за сороковою верстойЗнаю одно за собою доподлинно,Что не смогу пред земной красотойНи богохульничать я и ни подличать.В росности трав отражается мирУтра селенья мещерского Чинура.Пред красотой оробею на миг:Люди! Ну что ж это вы, неучтивые!Милая отчина с холодом вьюг!Ты местночтима, но с зимами, с вёснамиДороги мне и Поволжье, и юг.Все наши отчины равноапостольны.И за красу мне обидно, когдаВдруг получаю плохое известие:Где-то ушла из колодца вода,Химией рощица напрочь изведена…Всё-таки верится: буду я прав,И, по-рязански якая, окая,С запахом смолки и скошенных трав,Ты не умолкнешь, отчизна высокая!
Солнцеворот
Солнцеворот!Снова мир, как ребёнок, проснулся.Нет больше спячки и лени.В тёмной берлоге сегодня медведь повернулсяС правого бока на левый.Солнцеворот!До чего ж хорошо на пригорках!Солнце на лето пошло, а зима – на мороз.Всюду – веселье. С полатей, кряхтя, лежебокаСлез, через фортку на улицу высунул нос.Солнцеворот!И в селениях Волги и ДонаРадость вошла снова в каждую хату и дом…День этот звался по-старому днём Спиридона.Был весельчак тот безвестный мужик Спиридон.Был работящ он, в труде хлеборобском прилежен,Парень крестьянской закваски, широкой кости.С ворогом злым – беспощаден, с детишками – нежен,По вечерам на гулянье у девок в чести.Солнцеворот!Сколько вёсен и зим пролетело!Вьюги бесились, и землю сжигал суховей…Славлю вас, ныне влюблённых в крестьянское дело,Тысячи Спирек великой России моей.Солнцеворот!Пусть медвежья не кончилась спячка,Сиверко жмёт, и лицо на морозе горит,Не за горами весны посевная горячка,Не за горами – так нынешний день говорит!
«Вот и скошен клевер, что тянулся вверх…»
Вот и скошен клевер, что тянулся вверх,Вызрев, низко долу кланяется рожь.В жизни важно благо, а не долгий век,Ибо часто благо в краткости найдёшь.Кто-то, верно, свыше думает о нас.Восхищаясь дара неземной красой,Чаще в неурочный, чем в урочный часПресекает жизни старая с косой.Как же тут не вспомнить Лермонтова, иПушкина, конечно. Без него-то как?Называть ли всуе имена сии?На Руси их знает умный и дурак.В праздности и лени я бы вряд ли смогДолгое столетье тягостно влачить.Лечь бы клеверинкой в придорожный стог,Зёрнышко живою влагой омочить.И не грех подумать, доживая век, —Ибо этим люди мучимы века, —О былинке малой, что стремится вверх,О земной великой сути колоска.
«А поле глазасто, а лес ушаст…»
А поле глазасто, а лес ушаст,И живо зеркало вод.Рождаемся, делаем первый шаг,Не ведая про уход.С печальным лесом, травой, водойЕдины мы искони.Какою платим монетою, тойРасплачиваются и они.Там, где бор шумел вековойТому лишь десяток лет,Построен дворец, кирпичной стенойЗастящий белый свет.Где ныне в зале модный каминИ стопкой лежат дрова,Ясень рос и дуб-исполин,А в кроне жила сова.А у ворот, где решётки вязь, —В мизинец железный прут, —Рос, помнится мне, высоченный вяз,Собой украшая пруд.Увы, увы! По округе всейПоболе сотни пеньков.Зарыли бульдозером карасей,Моих пескарей и линьков.Ещё за оградой не высажен сад,Но вижу антенны штырь.Похоже, стрельбу вести из засадУдобней, когда пустырь.Газон, бассейн, европейский шарм.Два стражника у ворот.Но поле глазасто, а лес ушаст,И живо зеркало вод…
«Не перестали сниться…»
Не перестали сниться,Как пух тополей, легки,Короткие, как зарница,Младенческие деньки.Ещё с мальчишеской спесьюВ немыслимой вышинеЛетаю по поднебесьюСтраны, не ведомой мне.А наяву, старея,Уж я не пру на рожон,Влачу судьбу Водолея,Суровой зимой рождён.Как лето, наш век недолог.Забочусь по мере силО тех, кому вроде дорог,А может быть, даже мил.О детство, лишь ты священно!Басовой струной звеня,Январский пурги крещендоКрестило в ночи меня.Со вторника до субботы,С субботы до четвергаБезумные артналётыВершила тогда пурга.С дорог, до весны распятых,Позёмок ползли ужи…В холодных пятидесятыхВы, снов моих миражи!
