Четвёртый Рим
Шрифт:
Все итак знали, что Драгунов жив. Подозревали, по крайней мере. Ибо смерть врага засчитывается только тогда, когда лично видишь остывший труп. Но пока он был пропавшим без вести, то всё было тихо, а теперь снова всплеск «жажды правосудия».
— Мне было бы проще, если бы Драгунова никто не нашёл. — признался Виктор — У меня итак сейчас много проблем.
Аркадий понимающе кивнул. Он знал о тяжёлой болезни Насти Драгович.
— Я свяжусь с князем. — сказал атаман подумав — Объясню новые открывшиеся факты. Может быть, если нам
— Полиция может его покрывать. — вставил Аркадий, но ответ атамана обескуражил парня:
— Мне как-то без разницы. Главное, чтобы мой народ утихомирился.
— Виктор Игнатьевич, этот мерзавец убил двоих наших людей!
— Он защищался, при чём оба раза. — равнодушно ответил атаман — Мы чистили улицы от криминала. Драгунов оказался просто в ненужном месте в ненужное время. Наши ребята гоняли его по районам, приняв за такого же отморозка, пока Иван не нашёл его первым. Попытался прижать к стенке, но Сергей воспринял это, как агрессию и «отреагировал». Смерть Ярополка и вовсе больше смахивает на несчастный случай.
— Хорошо, что мой отец вас не слышит.
Драгович развёл руками.
— Я говорю то, что выходит исходя из отчётов наших же ребят. Если на смерти Ивана можно спекулировать, то Ярополка банально шибануло дверью. Он не удержался и полетел вниз.
Аркадию было неприятно, то что он услышал. Да, он опасаясь массового помешательства казаков, решил просить совета у атамана, считая его человеком взвешенным. Но Аркадий и подумать не мог, что Виктор Игнатьевич так относится к погибшим. И уж точно не ожидал, что уважаемый им атаман, вместо какого-то решения проблемы, будет делать всё, чтобы спихнуть её с себя.
Покидал Аркадий дом атамана сильно разочарованным. В голове сейчас, помимо ментального чипа, плотно засели воспоминания о рассказах старых казаков о прошлых временах. Когда казаки были элитной армией на страже Ирия. Воины, которым был не нужен ни огнестрел, ни бронетехника. Одной саблей казак мог изрубить врага на колбасу. Чернь их боялась, а Знать — опасалась. Дворяне проявляли уважение и полагались на казачество, как на единственную надёжную защиту от бунтовщиков, что спали и видели, как бы разрушить всё то, что было создано предками. А что сейчас?
Челядь всё ещё боится казаков, но этот страх не бесов перед войском света. Нет, теперь в низах их воспринимают, как обычных головорезов и убийц. А для Элиты казаки лишь пешки, удерживаемые в запасе. Но Аркадий не сомневался, что если потребуется, то они легко пустят эти фигуры в расход, в политических играх.
И конечно, безнаказанное убийство двоих казаков одним из холуев, никак не прибавило вольному народу авторитета. Посему, Сергей Драгунов должен умереть окончательно и только от рук казака.
Ещё до посещения атамана Драговича, Аркадий Кравченко придумал свой план. Он был безумен, но эффективен.
Неопределённый исход разговора с атаманом Кравченко всего лишь отбросил сомнения. Когда-то отец Аркадия сказал сыну, что настоящий мужчина должен уметь поступать правильно, даже если другие это не оценят.
Пришла пора ему восстановить честь казаков.
За весь день, обещанные князем сотрудники СБИ так и не появились. И энтузиазм, который ещё недавно накрыл полицейских быстро утих. Участок к вечеру уже окружили вооружённые головорезы. Телефоны разрывались от звонков с угрозами и требованиями немедленно отпустить Михаила Ильина.
Сотрудники нервничали, сооружали баррикады и вооружались. Ситуация накалялась и была ещё опаснее чем ранее с вольниками. Последние, когда также блокировали участок, были вооружены только плазмоклинками, которые в дальнем бою бесполезны. Бандитские отряды Ильина же были оснащены намного лучше. Автоматы, станковые пулемёты и даже взрывчатка. Никитин приказал всю энергию переправить на внешние щиты. Остаток рабочего дня предстояло провести в потёмках.
Алексей Никитин десять раз пытался связаться с князем, но тот не отвечал на вызовы. А на одиннадцатый и вовсе заблокировал полковника в прямой линии.
Пытаясь немного потянуть время, Никитин сдался под напором адвоката и дал разрешение на один телефонный разговор с арестантом. После беседы со своим человеком Ильин оживился и повеселел. Он стал вести себя всё более вызывающе: напевал блатные песни, некоторые куплеты которых, являлись всего на всего, зарифмованными угрозами в адрес полицейских и их семей. Один раз, вертухай не выдержал и собирался войти в клетку, чтобы избить наглеца, но к счастью, по случайности, Никитин тогда был рядом.
— Не смей! Никому даже не прикасаться к нему! Я не хочу, чтобы у его адвокатов и родственников был повод обвинять нас в побоях!
— Правильно. — мерзко подпевал ему Ильин — Держите себя в руках, мальчики. А лучше отпустите меня и все уйдёте живыми. Ну кроме вашего начальника конечно же.
— Он лжёт. — сказал Никитин, не заметив, как на мгновение дрогнул его голос — Михаил, я знаю тебя. Ты никогда не простишь тех, кто, хотя бы видел твоё унижение.
— Не пугай своих людей. Но ты прав, я их не прощу. Вся ваша контора была свидетелем и организатором этой проблемы, но не ваши семьи.
Наступила гробовая тишина. Казалось, что каждый присутствующий по ту сторону камеры, перестал дышать.
— Лёше терять нечего. Своей семьи у него нет. Отказался, чтобы нечем было на него давить, в случае конфликта с подобными мне. Но у вас то: жёны, мужья, дети. Отпустите меня и спасёте их…
Алексей просунул руку внутрь клетки и, ухватив узника за лысую голову, ударил его лицом о прутья железной решётки.
Ильин схватившись за лицо, повалился на пол и стал корчится, осыпая полковника проклятиями.