Четвёртый Рим

Клеймёнов Василий

— Моё наследие — прах. — вслух сказал Никитин — Тут ты прав, Миша. Можешь гордится этим справляя за решёткой остатки своей жизни.

Полковник позвал охранников и покинул изолятор. Эта беседа лишила Никитина остатков сомнения. Он не покинет участок, когда придёт время.

На дворе уже был вечер. Из-за приближающейся зимы, день сократился, поэтому уже в семь часов на улице была тьма, когда один из генераторов, в конце концов не выдержал и, издав сноп искр,

вышел из строя.

Мощность щитов резко упала. Сквозь них, всё ещё нельзя было пройти, но у снаряда или пули, летящей на огромной скорости, уже не было преград. Началась перестрелка. Люди Ильина стреляли из станковых пулемётов на подавление, вынуждая полицейских припасть к укрытиям и, лишь изредка отвечать одиночными выстрелами. С обеих сторон появились новые жертвы.

Внезапно пол задрожал. Алексей Никитин упёрся руками в стол, чтобы не упасть.

— Алексей Григорьевич! — в кабинет ворвался Арджаев — Щиты отключены, генераторы сгорели! Они идут на штурм!

— Вот и настал этот момент. — фаталистично произнёс полковник и достал из кобуры пистолет.

Холл полицейского участка быстро превратился в поле битвы. Полицейские отошли вглубь здания, заманив боевиков внутрь, после чего подорвали баллоны со слезоточивым газом. Противники может имели в оснащении противогазы, но были не готовы к такому манёвру и кашляя стали пятится назад. В дверях образовалась давка и толпа стала лёгкой мишенью.

Когда враг временно отступил, то майор Гаврилов приказал собрать с вражеских трупов оружие и боеприпасы.

Но стоило полицейским выйти из укрытий, как снаружи раздался рёв мотора. В следующее мгновенье, пробив двери и стену, внутрь ворвался обшитый бронированными листами джип. Двое попали под колеса и погибли. На кузове джипа располагалась пулемётная башня. Стоящий за ней стрелок открыл стрельбу длинными очередями, на подавление. Холл тут же, снова заполнился пехотой врага.

Прижатые пулемётным огнём к укрытиям, полицейские не могли нормально отстреливаться. Даже отступить на следующие линии обороны.

Положение ненадолго спасла Дарья Симонова. Будучи чемпионом по стрельбе среди сотрудников полиции, она, подгадав момент, выкатилась из-за баррикады и выстрелом в голову сняла пулемётчика. Без прикрытия, враги снова стали, как на ладони, поэтому те сразу спрятались за джипом, который развернулся боком, чтобы укрыть, как можно больше своих.

— Не давайте никому из них встать за пулемёт! — кричал Гаврилов — Тогда нам крышка.

Так положение стало патовым. У противников было преимущество в лице пулемёта, но любой кто пытался воспользоваться им удобно простреливался.

Один из бандитов решил перехватить инициативу и тогда в сторону обороняющихся полетела граната.

— Да идите вы в жопу! — проорал Гаврилов и отбил гранату полицейской дубинкой. Та взорвалась почти вплотную с джипом, оторвав бронированные листы. Машина перевернулась, придавив нескольких головорезов. Уцелевшие, отстреливаясь, отступили.

— Все целы? — спросила Симонова выйдя из укрытия. Она пошатывалась, а в ушах звенело от взрыва.

— Майор погиб!

Дарья кинулась на голос, в то время, как остальные выжившие держали вход в участок под прицелом.

Лев Гаврилов распластался на полу. Рядом сидел молодой сотрудник полиции. Его тучное тело было в крови, а глаза безжизненно смотрели куда-то в пустоту. Дарья села рядом с ним, с трудом сдерживая слёзы.

Гаврилов, из всех полицейских старшего звена, воспринимался остальными с эдаким пренебрежением. Он постоянно ныл и жаловался. Трусил перед опасностями. Дарья даже воспринимала его, как антипода Алексею Никитину. Храбрый и благородный Никитин — трусливый и скользкий Гаврилов. Один худой и стройный, второй толстый и неказистый.

Дарья даже не понимала, почему Никитин все эти годы ни разу даже не ставил вопроса об увольнении Лёвы. Она была уверена, что в случае опасности, Гаврилов первый всех сдаст и убежит. Но он погиб раньше них всех, да ещё и в первых рядах, спасая их всех. Тех, кто его презирал, как герой

— Его задело взрывом. — сказал полицейский — Он отбил гранату и не успел спрятаться.

Дарья кивнула, когда к ней подошёл её брат. Марат болезненно сутулился. В правой здоровой руке у него был дробовик, который он волочил по полу, а левая болталась, как тряпка. Рукав был весь красный от крови.

— Марат? — Дарья подскочила к нему и взволнованно стал осматривать — О боже, ты ранен! Надо обработать рану.

— Нет времени. — отверг её заботу тот — Это ещё не конец. Блин, где полковник?

Этот вопрос Дарья задавала себе с того момента, как начался штурм. Никитина она не видела с того момента, как тот заперся у себя в кабинете. Дарья думала, что для полковника будет лучше, если для этого есть веская причина. Ну не мог же человек, которым она восхищалась все годы службы в полиции предать их всех и спрятаться.

Дарья набрала линию полковника, переведя телефон в режим рации. Локальная сеть самая надёжная.

— Полковник, как слышно, приём? — говорила Дарья в «рацию» — Мы подверглись нападению. Есть потери, много раненых.

Ответ не заставил себя ждать.

— Симонова — это Никитин. — услышав знакомый голос, Симонова успокоилась. Не предал — Мы тоже были атакованы. Их группа проделала взрывчаткой вход в стене с другой стороны здания.

Голос полковника в трубке тяжело дышал, что говорило о недавнем тяжёлом бое.