Четыре туберозы

Петровская Нина И.

А кто главным образом гонители отечественной поэзии?

Громче всех кричат журналы именно «либеральные».

Разве это не поношение, что та партия, которая усердно ратует за прогрессивные идеалы, с диким воем бросается на всякого, кто смеет думать не по её, т. е. думает «либерально», возводит нетерпимость в систему и хотела бы восстановить инквизицию, чтобы задушить свободное слово.

Разве бывает консервативный либерализм?!

Научитесь, наконец, гг. либералы, различать два понятия: «народное хозяйство», которое само по себе, и «поэзию», которая, в свою очередь, сама по себе и ничего общего с другими науками и искусствами не имеет.

Подумайте, постарайтесь разгадать эту загадку. Авось удастся!

Вот немногие, но вполне достаточные данные, чтобы ярко осветить положение современной русской поэзии.

Я думаю, что после всего вышеприведенного никто не станет со мной спорить, если я выскажу мнение, что поэзия для большинства интеллигентных людей теперь не нужна: они от неё совершенно отвыкли, не успев привыкнуть. Но, по крайней мере, не след им вместе с тем неистовствовать на пушкинских торжествах и чествовать при этом вернее самих себя, а не Пушкина.

Это позорно! Будьте хоть откровенны в своём охлаждении к поэзии.

Думаю, что мне сказать больше нечего, и смело отдаю свой сборник немногим друзьям поэзии, которые еще где-то существуют, в чём я уверен.

Москва, июня 22-го 1899 года

«Тихо брезжит луч денницы…»

Тихо брезжит луч денницы На

последние страницы Одинокого труда. Улетают чары ночи Воспалённо смотрят очи… — Но куда?!

«Поблекли весною цветы…»

Поблекли весною цветы, Увяли вблизи ароматных полей, Не знавши лобзаний весенних лучей. Поблекли весною цветы! Эфир не ласкал их в тиши. Надь ними не плакал ночной соловей. Под мрачною тенью бесстрастных ветвей Эфир не ласкал их в тиши. Им лучше теперь умереть! Они не изведали пламенных грёз, Любви быстролётной, надежды и слёз. Им лучше теперь умереть!..

ДАВНО СВЕТИЛЬНИК МОЙ УГАС

Давно светильник мой угас. Давно усталыми крылами Летела ночь над нами. Я спать не мог — То было ночью в час. Быть может, думал я о Вас, Быть может, я шептал проклятья. Кому? Зачем? Могу ли знать я: Тот миг ночной далёк — То было ночью в час! То было ночью в страшный час! В бреду безумных сновидений Вокруг вставали тени И шли ко мне — То было ночью в час. Давно светильник мой угас. Вокруг меня невнятный ропот, Забытых уст влюблённый шёпот Звучал во тьме — То было ночью в час. В такой безумно-страшный час Меня манил могучий демон, Казался горд и нем он. Я шёл за ним — То было ночью в час. Я слишком помню этот час! Беззвучно нежными крылами Летели призраки над нами, Как светлый дым — То было ночью в час. И месяц траурный угас. Не озаряет он кладбище, Моей мечты жилище, И холмик Твой — То было ночью в час. В унылый, страшный час Я рыл ослабшими руками Сырую землю под ногами, Наш аналой… То было ночью в час.

ВОСКРЕСЕНЬЕ

В Воскресенье, в Воскресенье, В день любви и всепрощенья, Я к тебе приду. Я разрушу смерть и тленье, Сквозь огонь и возрожденье Я приду. Сон любви и избавленья, — В Воскресенье, в Воскресенье, В этот светлый день! Ты же к Небу шли моленья В Воскресенье, в Воскресенье, В этот день. Гимн таинственно-печальный Прозвучит, как шёпот дальний, Прозвучит во тьме. Ты молитвою прощальной Вспомни в грёзе погребальной Обо мне. Улетят твои сомненья В Воскресенье, в Воскресенье, Как летучий флёр. И во мраке заблужденья Ты увидишь смерть и тленье: Свой позор… И приду, приду как тень я, Ты же к Небу шли моленья О душе своей. В Воскресенье, в Воскресенье Позабудешь Ты сомненья Средь теней…

ГРОМАДНЫЕ ПТИЦЫ

Лишь только дрожащие тени Проснутся над зыбью пруда, Я, полон живых сновидений, К кладбищу ступаю — всегда. Мне кажется, словно с тенями Тогда я как брат говорю И шорох растёт меж кустами И речь повторяет мою. На ветвях громадные птицы Застыли, как тени теней; И дремлют устало гробницы Под чёрною тенью ветвей. И я, проходя меж гробами, Ужасен для птиц, как судьба, Угрюмо взмахнувши крылами, Они улетают — всегда. Тогда я сижу на гробнице, Весь полон Тобою одной И звуки пишу на странице, Исчерченной светлой луной. Я камень холодный ласкаю И плачу, как плакал тогда, И грёзы Твои повторяю — И вновь оживают года. И плещут живительно струи Моей ослабевшей мечты. И слышатся вновь поцелуи, И снова чернеют кресты. У ночи безмолвно угрюмой Мы счастье своё сберегли И нашей мистической думой Разбили преграды земли… А ночь, как блудница, рыдает, Отбросив покровы свои, И солнце на небо всплывает, И меркнут в молчанье шаги. И, тихо качая крылами, Вновь птицы к Тебе прилетят, И вновь над немыми гробами Нам общую тайну хранят.

ЗЕМНАЯ ЛЮБОВЬ

Много, много грёз случайных, Много песен о любви, Много дум глубоко тайных, Друг мой юный, не зови. Что в аккорде мирозданья Скрыто светлой пеленой, Непонятно для сознанья, Не ищи душой больной. Там, где вечность идеала В бесконечности

царит, Где Господь родит начало — Нам лишь отблески дарит, Там не многие витали, Чтобы истину открыть, Чтобы выстрадать печали, Чтобы вновь «Созданьем» быть. И когда к земле печальной Вновь спускалися они, Перед истиной банальной Загоралися огни. Но святых огней не зная, Люди, шли вы мимо них, Всё ища и познавая Истин пламенней других… — Помню сон довольно странный! Был как будто я другим Над долиною пространной Пролетал, тоской томим. Вкруг меня плыло молчанье, Будто сон былых веков, Будто прошлое сознанье, Будто сон минувших снов. И со мною вечный демон Разделял мой странный путь. Помню, был доволен всем он, Он шептал: «Скорей забудь Жизнь печальных сновидений, Грёзы бледные людей. Пред вратами вечной тени Позабудь любовь скорей! Перед вечным сном могильным Потухает и любовь, Я один явлюсь всесильным И спасу сознанье вновь!» Прошептал и вновь крылами Он беззвучными махал. Мы неслись над облаками — Я с тоскою повторял: «Не могу забыть Агаты Слишком я её люблю! Как цветы, мечтанья смяты! Дышит жизнь на смерть мою!» И беззвучными устами Демон тихо хохотал, А туманный путь пред нами Бледным светом просиял. Мы увидели виденье, Грезу девственной мечты, Бога лучшее творенье, Духа чистой красоты. Он глядел на нас с тоскою, Непонятной для людей, И с улыбкой неземною В свете траурных очей. И ни слова не сказали Духа бледные уста — Словно Демона прощали У подножия Креста! Только видел я, с мольбою Демон руки простирал И с надеждою земною, Слабый, к ангелу взирал. И, склонясь в своей гордыне, Он, как мальчик, зарыдал, И, стремясь к былой пустыне, Побеждённый, улетал… —

ВИДНО, АНГЕЛЫ ЖАЛЕЛИ

Помню день сырой и вялый, Как мечта любви моей, — Над землёю обветшалой Полз уныло средь теней. В нём мы видим — слишком рано Ослабевшие мечты, В нём всегда среди тумана Вижу бледные черты. Вижу даже слишком ясно Я её, любовь мою, И с надеждою напрасной Я её прийти молю. И с унылою улыбкой Я иду и всё иду По земле холодной, зыбкой К омертвелому пруду. Там стою всегда часами, Слышу шум холодных волн, Что сокрыты под снегами, — Там я дум минувших полн. Как-то раз, совсем печальный, (Но когда — я то забыл) Я стоял во мгле кристальной И молитвы всё твердил. Я молился слишком много, Слишком я душой страдал, Даже требовал у Бога, Даже Бога проклинал. Разве мог тогда узнать я, Что исполнятся слова! Но, увы, мои проклятья Доросли до Божества. Из снегов немого пруда Поднялась любовь моя, Поднялась она оттуда, В блеске инея горя. Белоснежными руками Обвила меня, как прежде, И застывшими устами Призывала вновь к надежде. Видно, ангелы жалели, Соня, нас с тобой тогда, Разлучить нас не хотели Никогда и никогда… И меня снега покрыли Покрывалом из парчей… Слишком много мы любили, Мы любили слишком с ней!

СНЫ ПРОЛЕТАЮТ, КАК ТЕНИ

Сны пролетают, как тени, Тени прозрачных ночей. Слышится запах сирени. Сердцу невольно грустней. Сколько печали и муки В каждом дрожанье листка! Шепчут они о разлуке, Шепчут, качаясь слегка. Словно в живом саркофаге Грустный понуро идёшь. Звёзды застыли в зигзаге. Тихо колышется рожь. Сердце, как прежде, томится, Рвутся от мира мечты, Грёзам великое снится, Образы светло-чисты. Между немыми стволами Сонных гигантов ночей Я пробуждаю словами Тайны забытых идей. Всё, что давно уж почило, Всё, что отдали гробам, Нищий, могучею силой Миру на миг я отдам. Людям ничтожным приснится Яркое счастье во сне; Будут страдать и томиться В прошлой блаженной стране. Я упоённый мечтами, Бледный, в лохмотьях пойду. Стану делиться не с вами Светлым сияньем в саду! — Разве оборванный нищий Может вам правду открыть?! Дайте голодному пищи, Сжальтесь, подайте испить!