Чистая душа
Шрифт:
Дома у молодых и у самого Фахруша были конфискованы и поступили в распоряжение коммунального хозяйства. В доме зятя-чиновника поселили сначала две рабочих семьи. Один из сыновей рабочего, жившего на втором этаже, стал инженером и, получив квартиру в Казани, взял туда и семью.
Как раз в это время в Ялантау приехали учителя — Камиль и Сания, им и отдали освободившуюся квартиру.
У Камиля и Сании, кроме фанерного чемодана с одеждой и плетеного сундука с книгами да еще жестяного чайника на двоих, ничего не
В одной из комнат от бывших хозяев остались железная сетчатая кровать и два больших стола, а на стене кухни — висячий шкафчик.
— Если их уберут, будет совсем пусто, — сказала Сания.
В душе они уже с сожалением вспоминали свою комнату в студенческом общежитии Казани. В это время вошел один из бывших хозяев.
— Если можно, оставьте эту кровать, столы и шкафчик у себя. Но если они будут стеснять вас, можно вынести в дровяник.
— А можно пользоваться ими? — спросил Камиль.
— Пожалуйста. Можете даже купить и оставить для себя.
— Пока мы не можем ничего покупать.
— Можно уплатить позже.
— Хорошо, пусть останутся, — сказал Камиль. — Договоримся…
Так они начинали жизнь в этом доме.
6
А с садом получилось так.
В глубине двора, рядом с садиком, был маленький флигелек, где раньше жил дворник хозяина дома. После революции он стал работать дворником в трех-четырех домах. А в год приезда Камиля обязанности дворника передали человеку по имени Мулладжан, приехавшему из какой-то отдаленной деревни вместе с женой и шестилетней девочкой.
Никто из них не интересовался садом, и Камиль взял его на свое попечение. Прежде всего поправил ограду, очистил его от мусора и начал подсаживать плодовые деревья. Привез из-за Камы несколько кустов смородины, посадил около десятка вишен и пять яблонь разных сортов.
Соседи поначалу косо посматривали на его работу, но пока молчали. Но вот развязался язык у Мулладжана. Будучи дворником, он считал себя ответственным за все на дворе. Однажды явился навеселе и завел издали разговор:
— Ты, браток, хоть и ученый человек, а насчет того, чтобы своего не упустить… Да-а!..
Камиль не сразу его понял:
— Что вы хотите сказать?
— Но ведь, может, и у меня также давным-давно руки чешутся на этот сад… Да-а!..
— Кто же вам мешал ухаживать за ним?
— Не только у меня, но, может, и у соседа Чтепа на была такая думка: эх, мол, хорошо бы посадить кусты в этом саду и продавать ягоды! Да-а!..
— Почему же не посадили? Кто запретил?
— Кто запретил! Кто может запрещать? Он мне запрещал, я ему запрещал… Как деды говаривали: от общего добра и собака отвернется. Вот что запретило.
— Это же глупость, Мулладжан-абый! Из зависти друг к другу оставлять
— Ай-яй, а у тебя что получится ли? Человека, позарившегося на общее добро, у нас того… Да-а!
— Вы что, — сказал Камиль, нахмурясь, — бредите, что ли?
— Ладно, ладно, вы уж хороши…
Но тут вышла жена Мулладжана — Гашия.
— Ты что болтаешь, Мулладжан? — сказала она сердито. — Иди ложись, пьянчуга!
И, повернувшись к Камилю, извиняющимся тоном добавила:
— Не слушайте его, он сам не знает, что говорит.
Мулладжан заупрямился было, но Гашия увела его домой.
Камиль подумал про себя: «Вот еще глупость», — и продолжал работу в саду.
Никто из соседей ему не мешал, но никто и не помогал.
В первый же год сад принес первые сладкие плоды — крупную-крупную смородину. Хотя сад выращивал Камиль один, но ягоды решил разделить со всеми соседями. Присмотр за садом Камиль поручил дворнику — все это одобрили.
Все жильцы поневоле стали считать сад общественной собственностью, все стали за ним приглядывать и оберегать посадки.
На заботы о нем сад ответил с исключительной щедростью: через два года принес богатый урожай сладких вишен. А затем пошли румяные, вкусные яблоки. Правда, сад был маленький, и урожай не покрывал спроса всех жильцов. Тем не менее все радовались ему и любили посидеть в зеленой тени, любуясь пышным его цветением.
— Посмотрю на этот сад и всегда буду вспоминать тебя, — сказал в этот вечер Сания. — Ведь это твой сад, твое детище.
Камиль обнял ее.
— Наблюдай за ним, Сания, ладно? Следи, чтобы не засох, береги сад.
7
Наутро Сания почувствовала себя нехорошо, поэтому Камиль решил попрощаться с ней дома. Хасану также велел оставаться дома, около матери.
Когда вышли на крыльцо, крепкая толстушка в цветастом с крылышками переднике подметала двор около сада. Увидев Камиля с Санией, она оторвалась от работы и приветливо улыбнулась:
— Здравствуйте! Куда собрались?
— А, Гашия-апа! — сказал Камиль. — Хотел зайти к тебе попрощаться. Ну, прощай, соседка, уезжаю! Вот! — Камиль поднял плечи и показал заплечный мешок.
— Сегодня? — удивилась Гашия. — Почему так? Бро» саешь жену в таком положении… — Гашия обернулась к Сании, и на ее лице мелькнул испуг. — Как здоровье, Сания? Плохо себя чувствуешь?
— Немного знобит.
— Это от нервов, видно, — сказал Камиль. — Ты уж иди домой, Сания. Иди, иди! Ничего не поделаешь, Гашия-апа, приходится ехать. Ты, Гашия-апа, была хорошей соседкой, спасибо. И после моего отъезда не за» бывай Санию. В эти дни особенно. Сама понимаешь…
— Как не понять! Об этом не беспокойся. Разве оставлю Санию! Боже упаси! Иди. Счастливого пути! Уезжай здоровым и вернись здоровым. Желаю тебе!