Чистилище. Книга 1. Вирус
Шрифт:
– Олег Олегович, я не могу поверить! В шестьдесят восемь вы катались на лошади? Зачем вам это?! Вы что, в индейцев играли, что ли?!
Больной не обиделся. А может, Лантаров просто был далеко не первый, кто задавал ему этот вопрос.
– Возможно, тебе, мой юный друг, сейчас это кажется глупостью. А представь себе на миг стареющего, далеко не бедного мужчину с молодой любовницей. Она хотела развлечься, а я желал выглядеть при ней, так сказать, на уровне. То на яхте в море выходили, то в Париж на праздник летали, чтобы в «Лидо» представление посмотреть. А еще по пустыне на джипах, или на Гоа. Скажу по секрету: виагрой я не брезговал. Что уж… это
– А в чем проблема? Вы же говорили: жена умерла, сын взрослый…
– Так-то оно так, да только началось все еще тогда, когда жена была жива… – Олег Олегович произнес это тягостно, как будто вытягивал из себя клещами. Лантаров почувствовал: это была та часть воспоминаний, вызывать которые ему явно не хотелось.
«А ведь с виду тихий и смирный, почти простачок, – невольно подумал Лантаров, – а внутри – сам черт ногу сломать может».
– Но если так – ваша любовница тогда совсем еще девчонка была…
– Да нет же, – почти зло отрезал Олег Олегович, и на его лысине Лантаров увидел капельки пота, – тогда другая женщина была, другая…
– А-а, – протянул Лантаров. Теперь только он понял сердцевину боли этого уставшего от жизни человека. Тот мир, в котором он жил, навечно отрезан – впереди только безжалостная костлявая старуха с косой.
– Какая теперь уж разница? Все равно все разбежались, даже ни разу тут, в больнице, ни одна не показалась.
«И зачем он только мне все это рассказывает?» – думал Лантаров, разглядывая матово-бледный профиль обреченного. И внезапно его проняло. «Так это ж исповедь! Это и есть то самое покаяние, о котором неустанно твердит Эдуард Харитонович! Неясно лишь одно: почему он исповедуется незнакомому человеку, а не своему брату по вере».
– Вот теперь вас Эдуард Харитонович и донимает…
– Да, ему эта экзекуция чрезвычайно приятна. Он всем напоминает о моей убогой судьбине. И особенно о том, как он меня предупреждал. «Есть порок и есть возмездие!» – вот как это называется.
Кириллу было не жаль этого водевильного гуляку – он поймал себя на мысли, что относится к нему так же, как когда-то отнесся к рабочему на заправке. Однажды зимой на автозаправке он видел, как хлипкий юноша с трясущимися от холода руками, стынущей слизью под носом и слезящимися от простуды глазами заправлял его автомобиль. И Лантаров, будучи при хороших деньгах, тогда лениво подумал: «Это ведь результат его выбора. Этот человек ничего не сделал, чтобы изменить свою жизнь и зарабатывать. Почему я должен его жалеть?» Он хорошо помнил, как открыл тогда кошелек и не нашел там мелких денег. А давать ему пять гривен – ну, нет, многовато. «Ничего в этой жизни не бывает случайно и, кроме того, за все рано или поздно приходится платить», – он отчетливо вспомнил слова Шуры и почему-то поежился.
Вероника умела выворачивать его душу наизнанку. Как-то раз она забралась в совершенно непроходимые дебри – эротическая экзотика ей удавалась особенно.
– Скажи, а ты хотел бы попробовать… втроем?
У Лантарова перехватило дыхание. Как будто она выстрелила в него из пистолета в упор. Разорвав все внутренности и вывернув наизнанку сознание.
«Похоже, кто-то из нас сходит с ума. Только не ясно, я или она…»
– Ты, я и еще один мужчина…
Вероника невозмутимо улыбалась, но ее улыбка в этот момент была так же страшна, как гримаса осклабившейся львицы. В ней не было ни грамма смущения.
«Это открывается для меня золотая жила или черная пропасть, навечно поглощающая разум?» – вопрос сам собой повис у Лантарова перед глазами. Он медленно сглотнул слюну и прохрипел очумело:
– Ты… колдунья…
– То есть ты – «за». – Вероника сделала заключение подобно врачу, констатирующему согласие пациента на опасную операцию. Улыбалась теперь уже победоносно: «Что и следовало доказать!»
– Но… кто будет третьим?
Вероника коротко сообщила: Глеб – так звали ее старого, проверенного и надежного друга. Что ж, Вероника давно устроила для него тестирование на прочность. Темный, распутный шлейф тянулся от ее студенчества, некогда стыдливо прикрытого дымовой завесой маскировочных средств. Две наивные девчушки – успешные студентки видного экономического университета, собирались совместно снять квартиру. Неподалеку, прямо на Шулявке, к тому же за очень небольшие деньги. Правда, с маленькой оговоркой: не на двоих, а на четверых. Кто еще эти двое? Два замечательных парня из их же группы, весельчаки с апломбом, на редкость практичные. Одна комната предназначалась девушкам, другая – парням. Вот одним из двух студентов и оказался Глеб. Комнаты, затаив дыхание, ожидали, как будут перетасованы на ночь их обитатели. Их молчаливые стены видели такое…
– И ты оказалась в постели… с двумя? – потрясенно спросил Лантаров. Он жадно впитывал всю историю, как будто собирался повлиять на ее ход.
– Ну… бывает ситуация, когда деваться некуда, – Вероника ответила уклончиво.
«Эта бестия наверняка сама все подстроила, а может быть, даже подругу куда-то отправила», – мелькнуло у него в голове, и от этой мысли ему стало жарко. В этот момент он испытывал к ней такое противоречивое чувство, что не знал даже: хотел бы ее ударить, избить или схватить и жестоко насиловать. А может быть, и то и другое.
Лантаров прочистил горло, все внутри у него было сковано и напряжено.
– Тебе понравилось? – Его сознание раздирало на части желание.
– Если честно, то сначала был шок. Колбасило не по-детски, – впервые на лицо у нее на мгновение набежала тень смущения или вины.
Он понимающе промолчал в ответ.
– Но потом… Меня словно перекодировали, – продолжала она, – как будто внедрили новую программу и перезагрузили главный компьютер, – она с улыбкой коснулась элегантным пальчиком виска.
«Вот где Ева опередила Адама, – промелькнула шальная мысль у Лантарова. – Нет, скорее, инстинкт жизни вынудил ее шагнуть дальше. На минное поле…»
– И это… лучше, чем с одним? – Лантаров становился настырным. Он уже раскалился внутри до ярости.
Вероника потянулась, выгнув спину.
– Хорошо и так, и так. Но втроем – по-другому… – Она опять перешла на шепот.
Возмутительно! Кирилл не хотел верить, что в нем забурлила ревность, ранее не посещавшее его ощущение владельца. Или совладельца. Нет, муж – это другое, он имеет прописанные законом права. Но это ведь совсем другой мужчина! Ее третий! Или, может, десятый?!
– И… многие женщины мечтают о таком? – Кирилл пожирал ее глазами.
– Ну, за всех я, конечно, не отвечу. У подавляющего большинства эти вещи не выходят дальше тайных помыслов. Но мы с тобой – ведь не большинство…
Последнее предложение она произнесла многозначительно. «Шлюха!» – хотел он крикнуть ей в лицо. Но знал: ни за что на свете не сделает этого. И она знала. Сила выпущенного на волю демона обладала колдовскими чарами, которые не подвластны воле.
Вероника продолжала: