Чистилище. Книга 1. Вирус
Шрифт:
И вот тогда явилась Илона. «Ищу новые впечатления. Не люблю долго переписываться…» – прочитал Лантаров в своей почте.
Он тут же ей ответил, подыгрывая: «И я тоже не люблю переписываться. К чему тянуть резину, если десять минут живого общения все решат…»
В ответ пришел номер ее телефона.
Лантаров позвонил. Из трубки лился убедительно-спокойный, бархатно-мягкий голос. Они проговорили не более минуты. Илона в самом деле не любила тянуть кота за хвост.
– Что ж, приезжай сегодня. – После этих слов она спокойно выговорила свой адрес вблизи
Лантаров слегка опешил – все это выглядело весьма пикантно, чтобы не сказать: подозрительно. Может, какая-то подстава, а его хотят развести на деньги? Чтобы вот так незнакомого человека из глухих задворков интернета приглашать домой? Все равно, что заказать домой сумасшедшего – позабавиться. Но для такого шага необходимо явное превосходство, совершенная уверенность в контроле над ситуацией. Что-то тут не то…
Когда пауза затянулась, все тот же бархатный голос со сквозящей в нем иронией успокоил его:
– Ты не переживай, никаких экспромтов не предвидится. Считай, что приглашаю на чай.
Ее небрежный и одновременно уверенный тон отбрасывал тень рассудительности и логики. И все-таки, отправляясь вечером по указанному адресу, Кирилл на всякий случай оставил кошелек с кредитками в офисе, взял с собой лишь пару сотен гривен.
Его предосторожности оказались излишними. В просторную квартиру неподалеку от цирка попасть несанкционированно, без желания хозяев, в самом деле было непросто. Лантаров насчитал три металлические двери с великолепной электроникой и современным видеонаблюдением.
Илона впечатлила Лантарова: стройная и красивая блондинка, правда, ненатуральная.
Спокойно и чинно рассказывая о себе, будто о своем знакомом, Лантаров притянул поближе чашку, и опять на мгновение от чайно-цветочного аромата потянуло сугубо домашним уютом, уже давно им самим позабытым. Выбеленные волосы Илоны смотрелись вызывающе, но это был, пожалуй, единственный диссонанс между ее внешностью и внутренним миром. В остальном она целиком соответствовала его представлениям о молодой привлекательной женщине: тонкие черты лица, изящные руки, красивые пальчики, как у пианистки, точеная фигурка. Все было женственно и миловидно, уютные домашние тапочки, надетые поверх теплых носков.
Илона предложила к чаю блинчики с удивительно ароматным облепиховым вареньем, и Лантаров не отказался. Он вспомнил, как Вероника как-то заметила ему, что разделение трапезы с мужчиной – это уже эротика, ну, или ее неотъемлемая часть.
Непринужденно болтая о всякой всячине, он наблюдал, как она ест, как оттопыривает пальчики, наливая чай. И чувствовал, что и ее заводят эти взгляды-наблюдения. В этом была какая-то манящая прелесть – ощущения охотника, осторожно из засады ведущего наблюдение за дичью. Над большим столом нависала большая пузатая лампа, предельно спущенная с потолка к столу, так, что лица сидящих оставались в тени, а руки, попадая в зону сплошного света, играли свою собственную игру. Глядя на ее продолговатые кисти, он приметил отчетливую вмятину на пальчике в том месте, где должно быть обручальное кольцо. «Ого, неужели она замужняя? А почему бы и нет? Вероника ведь тоже замужняя, и ничего…»
Лантаров откупорил бутылку вина, которую принес вместе с большой колючей розой.
– Сама делала варенье? Чувствуется, что домашнее.
Девушка вскинула брови, нервно засмеялась, и ее щеки покрылись легким румянцем.
– Да нет, это бабушка. У нее это хобби.
– По-моему, отличное хобби, передай ей, что твои друзья в восхищении.
– Твои друзья… – медленно произнесла Илона, вслушиваясь в звук этих слов, как будто они ей были незнакомы или слишком далеки.
– Но блинчики точно ты делала – я сам свидетель. Так вот, они великолепны.
– Правда? – Она внимательно посмотрела на него пристальным взглядом, и Лантаров видел, как в полусвете, за пределами фокуса света лампы, блестели ее глаза.
Они переместились на необъятный диван в гостиной – прямо перед диваном находился исполинский, на полстены, телеэкран.
– Что ты хочешь посмотреть? Может, фильм какой или музыкалку? А хочешь мультики?
– А ты что любишь смотреть?
– Я? – она удивилась вопросу и добавила: – Я больше люблю мультфильмы. Они красивее действительности.
Лантаров не подал виду, хотя это произвело впечатление. «Да, веселенько, ничего не скажешь. Живет в какой-то полубредовой прострации. С миром у нее явный конфликт».
– Ну, так давай мультики. Я их с детства люблю…
Когда она брала пульт, Лантаров опять окинул девушку оценивающим взглядом. Изгиб тонкой шеи, волнующая прядь волос – она показалась ему очаровательной. Но оставалась такой же далекой и непонятной, словно какая-то планета. «Притяжения – ноль. Но, может, надо увереннее, и она станет ближе?» У него внутри было ощущение, как у человека, сыгравшего половину партии в шахматы и попросту не имеющего права не доиграть до конца.
Илона присела рядом на диван и пультом включила непривычно гигантский экран, с которого на них обрушился вал переливчатого света. Звук, как в кинотеатре, лился из колонок, создавая объемность и выпуклость меняющихся перед глазами картинок. Лантаров осторожно протянул руку, как бы невзначай прошелся по ее запястью мягким поглаживанием. Она не отпрянула и не убрала руку, только пристально посмотрела ему в глаза. Ее глаза не вопрошали, а кричали. Почему-то…
– Тебе холодно? – тихо спросил Лантаров и тут заметил, что ее бьет самый настоящий озноб, как в лихорадке.
Она молчала.
Тогда он быстро привлек ее к себе и заключил в объятия. Илона, к его изумлению, не издала ни звука. Лантаров целовал ее и почему-то думал, что они похожи на двух одиноких птиц, пытающихся удержаться на буйном, ураганном ветру, чтобы не упасть в бушующую бездну под ними. «И зачем я затеял эту игру в любовь, ведь страсти почти не возникло? – Лантаров мысленно вопрошал себя, как герой нового, никому не нужного любовного романа. – Да, под мультики еще этим не приходилось заниматься», – с сарказмом вдруг подумал он.