Чрезвычайный посол
Шрифт:
Все это время Мамиллий закрывался от женщин полой своего плаща. Когда борт боевого корабля поравнялся с триремой, он увидел, как полощется на шканцах золотисто-алое знамя. Таран корабля оказался рядом с императорской галерой. Еще раз кровь отхлынула от лица Мамиллия и больше уже не возвращалась.
— Что же нам делать?
— Чтобы что-то делать, необходимо время, а у нас его нет. Впрочем, можешь надеть свой шлем.
— У меня от него голова болит.
— Дипломатия, — сказал Император. — У него солдаты — любо-дорого посмотреть! А у нас — голова на плечах. Будет очень скверно, если
— А как же я?
— По правде сказать, в Китае ты бы сейчас был в большей безопасности.
Император взял Мамиллия за руку и ступил на берег. Он пошел по молу к боевому кораблю. Мамиллий поплелся следом. Толпа с палубы прибывшего корабля хлынула на трирему, оттуда на мол; дальний его конец был забит до отказа. Там стояли пленные, жалкий и униженный сириец, рабы. Там же были близоруко озиравшийся, взъерошенный Фанокл и солдаты, слишком много солдат. Навьюченные тюками, они, казалось, собрались на гигантскую барахолку. На всех красовались желто-красные ленты. При виде пурпурной каймы на белой тоге они застыли по стойке «смирно» даже под тяжким бременем награбленной добычи. Император остановился у трапа. Позади него у стенки мола расположилась стайка женщин в вуалях; их перепуганный вид вызывал в памяти хор троянских пленниц из трагедии Еврипида. Низко прогудела большая духовая труба, лязгнуло оружие, флаг на мачте спустили. По трапу размашистым, уверенным шагом сошел высокий темноволосый человек, он был крепко сбит, вооружен и настроен решительно.
— Добро пожаловать домой, Постумий, — с улыбкой сказал Император. — Твой приезд отменяет решение Императора навестить тебя…
III. Гнев громовержца
Постумий помедлил. Золотисто-алое перо его шлема колыхалось в полулокте над головой Императора. На широком оливково-смуглом лице появилось недоверчивое выражение.
— Где ты спрятал свои войска?
Император удивленно поднял брови:
— Несколько часовых стоят, как обычно, в саду и, видимо, еще с полдюжины — у туннеля. А ты, Постумий, как я вижу, путешествуешь с внушительной свитой.
Постумий повернулся и отдал своим офицерам несколько коротких распоряжений. Отряд тяжело навьюченных легионеров пробежал по молу и выстроился так, чтобы отрезать Императору единственный путь отступления. Женщины взвыли, потом перешли на монотонные причитания. Император сделал вид, что ничего не заметил, и повел Постумия к своему кораблю. «Амфитрита» продолжала медленно кружиться.
Постумий остановился.
— Мне давно следовало наведаться домой.
В небе снова загромыхало. Император оглянулся на плотный строй солдат, перегородивших мол у туннеля.
— Не меньше сотни, я думаю. Почетный караул в честь Императора?
Постумий фыркнул.
— Можешь считать, что так. Скоро в гавань войдут новые корабли. Их будет достаточно, чтобы обеспечить наше полное единодушие по всем вопросам текущей политики. Но какой подарок судьбы, что я встретил вас обоих на молу!
Мамиллий откашлялся и заговорил высоким срывающимся голосом:
— Постумий, ты ошибся.
— Ба… Мамиллий в военных доспехах.
— Это для красоты. Императором я быть не хочу.
— Вот оно что!
Постумий
— Ты, может быть, и не хочешь. Но он, чтобы ублажить тебя, Адриатическое море ложкой вычерпает.
Лицо Императора покрылось нежным румянцем.
— Ты, Постумий, никогда не искал моего расположения, а потому никогда не страдал без него. Если я выказал недомыслие, наивно полагая, что могу наслаждаться обществом Мамиллия с риском разве что обычного скандала, то я же проявил и мудрость, считая тебя при всех наших расхождениях своим наиболее достойным преемником.
— У меня на этот счет другие сведения.
— Может быть, мы не будем обсуждать на людях наши разногласия?
Постумий пропустил последние слова мимо ушей и выудил из-под нагрудника сложенный лист бумаги.
— Кому: Постумию, законному наследнику и прочая.
От кого: от CIII.
На молу рядом с туннелем идут работы по строительству и переоборудованию боевых кораблей и другой военной техники. Император и досточтимый Мамиллий проявляют большую личную заинтересованность в модернизации корабля под названием «Амфитрита» (бывшая зерновая баржа, в Морском регистре не значится) и метательной машины (регистрационный № VII), которая установлена на молу и наведена на боевые цели в районе открытого моря. Они же проводят крупномасштабные эксперименты по разработке новых методов отравления пищевых продуктов. Досточтимый Мамиллий находится в состоянии крайнего возбуждения и нервической приподнятости…
— Постумий, я клянусь…
Постумий повысил голос:
— «Под видом сочинения стихов он ведет секретную переписку с Императором и некоторыми другими лицами…»
Лицо Мамиллия пылало.
— Оставь в покое мои стихи!
— «Код пока не дешифрован. Передан в XLVI отдел Центрального Разоблачительного Управления; там обнаружили, что его составляют цитаты из Мосха, Эринны, Мимнерма и других, еще не установленных источников. Дешифровка продолжается».
Слезы бессильного гнева катились по щекам Мамиллия.
— Ты — грязная свинья!
— В этой жестокости, Постумий, не было никакой необходимости.
Постумий свернул бумагу и сунул ее за нагрудник.
— Поиграли, Цезарь, и хватит. Пора вводить регентство.
— Он не хочет быть Императором.
Постумий глумливо ухмыльнулся в сторону Мамиллия.
— Он им и не будет.
Доспехи Мамиллия слабо позвякивали. Император положил руку на плечо Постумия.
— Раз уж корабль и метательная машина так тебя беспокоят, я все объясню. Будь справедлив. — Он повернулся к офицерам и сказал, повысив голос: — Грека ко мне.
Постумий кивнул в знак согласия. Все замерли в ожидании. Скоро Фанокл стоял перед ними, растирая затекшие руки.
— Все дело в этом человеке.
— Досточтимый Постумий… я изменяю мир.
— Это у него такая своеобразная манера говорить, Постумий.
— Рабов заменит уголь и железо. Мы соединим самые отдаленные точки земли.
Постумий засмеялся, но от смеха никому веселее не стало.
— И люди будут летать.
Постумий повернулся к офицерам и кивком подозвал одного из них.