Чрезвычайный посол
Шрифт:
Оркестр заиграл.
— Развернутым строем, полковник?
Полковник колебался.
— Здесь нет места, Цезарь. Солдаты попадают в воду.
— В таком случае, — сказал Император, — снаряжение и добычу им придется взвалить на себя, иначе я не смогу пройти между рядами.
Оркестр маршировал между отрядом и катапультой: десять шагов вперед, десять назад. Великолепные музыканты! Великолепный строй великолепных солдат. Великолепные моряки на невыразимо великолепных боевых кораблях. Женщины чувствовали, что ради таких великолепных мужчин стоило оказаться во власти генерала Постумия и поставить
— Так сколько же лет ты служишь в армии, дружище?
Якорный канат «Амфитриты» прогорел и с треском лопнул. Равномерное круговое движение сменилось беспорядочным рысканием. Она задела за швартовы торгового судна, которое стояло у склада, — огонь мгновение перекинулся на берег.
— Крабы… крабы отпускайте!
И тотчас же на кораблях каждым овладела одна мысль — немедленно выбраться из гавани. Горящий боевой корабль, заваливаясь кормой, медленно проплыл мимо мола — строй солдат обдало жаром. Все пространство гавани вдалеке от ужасного дыхания пылающей «Амфитриты» было забито большими и малыми судами, давившими друг друга в попытках выбраться на спасительную открытую воду, подернутую легкой дымкой. А надо всем этим месивом неслись раскаты грома, сверкали молнии и играл оркестр.
— Где это так изуродовали твое лицо? Копьем задели? А может, бутылкой?
Легионеры стояли навытяжку по стойке «смирно» под грузом военных доспехов (64 фунта [4] ), походного снаряжения, завоеванной добычи и ужасающей жары. Полковник так внимательно следил, как на его носу набухает капля пота, что оба его зрачка намертво застыли у переносицы. В первой шеренге Император не пропустил ни одного солдата.
Затравленной стаей кружились боевые корабли в центре гавани — «Амфитрита» висела у них на хвосте. Один из капитанов, заметив галеру, застыл на шканцах в приветствии Постумию. В этот момент то ли канат прогорел, то ли кто-то переусердствовал — краб отпустили. Черная звездообразная дыра зияла на том месте, где только что стоял капитан. Он пошел на дно вместе с кораблем.
4
Фунт в Древнем Риме равнялся 327,5 грамма.
— Это же надо, какой детина вымахал. Любишь армию? Ты посмотри, какая вмятина. Наверное, угодило камнем из пращи. Только пращой можно сделать такую ямину. А ты как думаешь, полковник? Не отдавай щит, даже если интендант попытается всучить тебе новый. Скажи, Император не велел. А дети у тебя есть? Ни одного? Это не годится, сразу после смотра дадим тебе отпуск.
Слово «отпуск» поползло по рядам. Легионеры решили стоять насмерть, но кое-кто уже дрогнул. Император продвигался вдоль первой шеренги с удручающей неторопливостью.
— Почему мне так знакомо твое лицо? В Девятом легионе не служил? Грецию помнишь? И тебя до сих пор не повысили? Полковник, это не дело, я прошу тебя разобраться.
Второй боевой корабль выбирался сквозь скопище мелких суденышек. В погоне за императорской галерой «Амфитрита» неслась к выходу из гавани.
— Чем
Вдруг раздался оглушительный лязг, и перед Императором стало пусто. Легионер рухнул.
— Я уже говорил, что теперь, когда наследник привел их к Отцу, пора подумать об их отдыхе.
— Цезарь…
— Где же тебе глаз-то выбили? Ты уж побереги оставшийся.
Гр-р-рох — отмучился еще один.
На воде горело вытекавшее из складов масло. Густое облако черного дыма на время скрыло ряды солдат.
Император доверительно говорил полковнику:
— Ты видишь, как причудливо сплелась здесь трагедия с комедией. Чьи приказы ты будешь выполнять? Эти солдаты должны тушить пожар.
Зрачки полковника на минуту вернулись в нормальное положение.
— У меня приказ, Цезарь.
— Вот и отлично. Ну, дружище, армию любишь? Мужчину она из тебя сделала?
Гр-р-рох.
— Дисциплина, — сказал Император правофланговому, — полезная штука.
— Как понимать тебя, Цезарь?
— Я имел в виду — совершенно необходимая.
Император стоял в конце мола и смотрел на черную от копоти воду гавани. Беспрерывным потоком проплывали мимо него опаленные корабли. Оркестр заглушал человеческие голоса, но, судя по искаженным лицам, они кричали о чем-то важном и очень личном. «Амфитрита» и императорская галера прошли мимо почти одновременно.
— Скажи мне, сержант, если я прикажу: «Направо, шагом марш», ты выполнишь мою команду?
Старый сержант с красным обветренным лицом был стреляный воробей, такого на мякине не проведешь. Его добыча, стоившая всего остального барахла на молу, уместилась в маленьком мешочке под нагрудником. Но даже с него пот лил в три ручья.
— В полной выкладке, Цезарь? — На мгновенье его глаза, привыкшие есть начальство, метнулись в сторону и вниз. — Я-то с удовольствием.
Взгляд Императора подернулся поволокой — и виной тому были не только дым и пот.
— Генерал! Цезарь! — вырвалось у полковника. Меч в его руках дрожал, на шее вздулись толстые, как ветви старого плюща, вены.
Император понимающе улыбнулся и начал пробираться между шеренгами солдат. Он протиснулся в туннель из громадных тюков, ноздри защекотало от тяжелого спертого воздуха, ряд выпученных, налитых кровью глаз неотрывно смотрел на него слева. Правда, там, где отборные солдаты Постумия лежали в беспамятстве на спинах, дышать было полегче — в живом коридоре образовались вентиляционные окна. Полковник, Мамиллий и Фанокл гуськом пробирались за Императором. В панический гам, повисший над городом, гаванью и кораблями, время от времени врывался громкий лязг — это один за другим падали легионеры.
Боевые корабли исчезали в знойном мареве открытого моря, а маленькие суденышки уже спешили назад. Ход «Амфитриты» замедлился. Как только котел ее разогревало пламенем пожара, она, шлепая лопастями, делала неловкий рывок вперед. Но колеса выбрасывали вверх столько воды, что костер заливало, и она постепенно останавливалась. Уморительными скачками двигалась «Амфитрита» — предвидеть, куда она рванется в следующий миг, было выше человеческого разумения. Корпус ее погружался в воду все глубже.