Что такое политическая философия
Шрифт:
Я вообще не хочу быть ответственным ни за что на свете, я безответственный человек по натуре, и поздно меняться.
Быстро переключимся на германскую революцию 19-го года, на которую немедленно откликается известный вам всем Освальд Шпенглер: «Немцы, такой позор, разве это революция, стыдно читать! Немцы, великая нация, такую жалкую, куцую, трусливую революцию произвели! Вы посмотрите на русских - в одну ночь все сделали». Это он имел в виду Октябрьскую революцию. Наиболее продвинутые московские интеллектуалы, которые не заметили, что горбачевская революция была серьезная, настоящая революция, до сих пор называют Октябрьскую революцию 25 октября военным переворотом. Идиоты! Это была великолепно продуманная революция. Другое дело, что она опередила мышление самих революционеров. Как вы знаете, для Ленина это было такой неожиданностью,
Раз мы уже пошли по истории (а не пойдя по истории, мы ничего не поймем), попробуем рассмотреть в смысле революции приход Гитлера к власти. Был ли он абсолютной революцией? Да и был ли он революцией вообще? В нашем понимании самого феномена прихода Гитлера к власти важны следующие моменты. Первое: прекрасно - в меру своих умственных способностей - отрефлексировавший идею абсолютной революции, Гитлер с самого начала сознательно ее не хотел. И в любой ситуации, как до 1933 года, так и после, стремился не только избежать абсолютной революции (да все уже было сделано!), но и любых тенденций к превращению задним числом революции в абсолютную и к превращению Германии в тоталитарное государство.
Говоря строго терминологически, государство Сталина было совершенным тоталитарным государством. А гитлеровская Германия тоталитарным государством не была. Тоталитарным в терминологическом смысле, а не в интеллигентских разговорах и в писаниях бездарных историков. Замечательный британский историк Хью Тревор-Ропер говорил (а он в это время еще молодым человеком мотался из Москвы в Берлин и обратно - можно еще было): «Да разве можно их сравнивать?». Вы удивитесь, какие он употреблял прилагательные: «Гитлер же - это типичный восточный монарх-самодур». Мы не готовы к этому, не правда ли? «Типичный восточный ошалевший от успехов царь-самодур. А Сталин - это человек абсолютной системы».
Что значит «абсолютной системы»? Я вам говорил на прошлой лекции, что тоталитаризм ни к чему не безразличен - все, что есть в государстве, находится в сфере этого государства. Гитлер ненавидел ни во что лезть вообще. Он всегда говорил: «Какой контроль, у меня нет сил и денег вас контролировать, вы получаете вашу зарплату министра, командующего армией, банкира, главы концерна - пожалуйста, это ваше дело». Возможно ли это для Сталина? Нет. Сталин был маньяком контроля. От кремлевского периметра до последнего поселка на Дальнем Востоке - все было нанизано на вертикальную ось контроля. Это тоталитаризм.
Разрушив германское правовое государство, то есть Веймарскую республику, Гитлер, по существу, сохранил целиком все структуры государственного управления и сам стал рейхсканцлером. Но самое главное не это. Исторически очевидно, что немецкая политическая рефлексия, весь строй политического мышления гитлеровской Германии после ее военного разгрома восстановился буквально в течение трех-четырех лет. Ибо Гитлером не было совершено такой радикальной трансформации политической рефлексии, которая бы не могла в новой ситуации узнать себя такой, какой она была в старой. То есть не было абсолютной революции. И, конечно, сам феномен «аденауэровского чуда» - человек за шесть лет сделал такое, что иная страна, даже самая великая в мире, не смогла бы сделать за 30, - почему он был возможен? Потому что очень многое сохранилось, ему не надо было делать даже капитального ремонта политического самосознания, потому что все разрушения были разрушениями от бомбардировок.
Гитлеризм не произвел той тотальной деполитизации, полной политической нейтрализации населения, которую блестяще произвел Сталин, а после Сталина - Мао Цзэдун. Нет, Гитлер был прежде всего вождем народа, он говорил: «Мои немцы». Он же был в каком-то смысле, простите меня, социалист-народник: «Я и мои немцы». Говорил ли когда-нибудь Сталин: «Я и мои русские?» Это немыслимо, это другой язык.
РЕПЛИКА: Он говорил «братья и сестры».
О да, когда допекло, в июне 1941-го, Сталин мог еще и не то сказать, но этого не было в его идеологии. В гробу он хотел видеть всех братьев и сестер, не говоря уже о дедушках и бабушках. Гитлер был в этом отношении чрезвычайно осторожен
И еще один очень важный момент, может быть, на сегодняшней лекции важнейший. Пусть установлено, что в одном случае тоталитарная, в другом случае не тоталитарная власть; что в одном случае абсолютная (1917 года), в другом случае не абсолютная революция (в Германии). Но неизбежен вопрос: кто является субъектом абсолютной революции? Или, возвращаясь к тому, что было сказано об условиях революции вообще: что такое субъект абсолютной революции? Говоря о политической власти, мы говорили о том, что, строго говоря, субъект во всех случаях является субъектом определенного типа политической рефлексии. С точки зрения политической философии, оказывается, что субъект абсолютной революции является - вспомните операциональное и феноменологическое определение политической власти - субъектом политического действия. А мы уже знаем, что политическое действие - это действие, направленное субъектом на объект этого действия.
Каков же объект политического действия субъекта абсолютной революции? Разумеется, на ум приходит ответ: объект - прежняя политическая власть, ее разрушение. Вздор! Так абсолютная революция не делается. Естественным объектом субъекта абсолютной революции, естественным объектом его политического действия является не власть, не государство, а народ, без которого невозможно сделать ни одного шага даже в самой верхушечной революции. То есть в каком-то смысле любая абсолютная революция борется с народом, революционизируя его, с его согласия или без его согласия. И только когда это революционное действие завершается на этом объекте - народе, населении, - возможно радикальное изменение государства и политической власти.
Как мы об этом уже говорили, народ является объектом крайне неопределенным. Попробуйте определить народ. Возможно ли феноменологическое или просто операциональное определение народа? Каждый из нас знает, народ - это центральный термин всех политических демагогии и фальсификаций. Народ - обычно страдающий, не устает он этого делать. Народ - торжествующий (тоже не устает). Народ - ненавидящий (то же самое). А ведь понятие народа - если не говорить о чисто этнических, этнографических и лингвистических признаках- абсолютно неопределенно. Замечательно определение народа, данное гитлеровским идеологом Хаусхофером: «Немецкий народ - это люди, которые думают, говорят и действуют по-немецки». Как это вам? Ну чушь собачья, разумеется. Кстати, тот же Хью Тревор-Ропер говорил, что ни один советский руководитель под Сталиным никогда бы не мог сказать той чуши, которую говорили немецкие идеологи под Гитлером. Почему? Но они же были в каком-то смысле самостоятельными людьми. Гитлер мог им сказать, как он два раза говорил Хаусхоферу (он его уважал, потому что Хаусхофер был очень образованным человеком): «Вы знаете, доктор, - у него была докторская степень, как у Геббельса и как у многих из нас; вы знаете, что это стоит, - вы, по-моему, с вашим определением народа проваливаетесь в какую-то мистику». На что Хаусхофер отвечал: «Mem Fuerer! Ich bin ein Mistiker!» («Я мистик!»). Представляете, если бы Молотов это сказал Сталину? И где бы он оказался? Вторым секретарем Подольского райкома партии в самом лучшем случае. Более того, на самом деле Гитлер так и думал, как Хаусхофер, что понятие народа в своей основе мистично. То есть Гитлер идеально подтверждает мой тезис, что объект революционного действия par excellence по определению, по преимуществу - неопределенный.
Теперь дальше. Политическое действие субъекта абсолютной революции должно быть предельно, абсолютно актуализировано. Оно всегда направлено на настоящее. Поэтому в своей революционной деятельности Ленин был абсолютным прагматиком данного момента. Абсолютность абсолютной революции характеризуется еще и абсолютным актуализированием каждого шага революции. Революционное действие, с одной стороны, феноменологически замыкается на непрерывно варьирующей неопределенной сущности, именуемой народом, нацией, расой, всем земным шаром, империей. Но, с другой стороны, оно исходит из идеи об абсолютно определенном субъекте.