Что-то похожее на зиму
Шрифт:
– Разве я пидор? – Тим бросил злой взгляд в сторону, откуда донеслось оскорбление. – Последний раз, когда я проверял, я был твоим братом.
– Нельзя быть и тем, и другим, – сказал Квентин.
Это всё завершило. Другие последуют за ним, не важно, что они чувствуют.
– Спасибо, старший. Продолжай в том же духе заботиться о своём младшем. – Тим прошёл к выходу из общей комнаты, последний раз поворачиваясь к ним лицом. – Я не единственный, знаешь ли.
Тим встретился взглядом со многими из них – не с теми, о которых знал или подозревал, а с теми, кто, наверное, были натуралами. Если повезёт, они устроят охоту на ведьм
Тим поднялся наверх в свою комнату – Рик сбежал для безопасности – и вытащил из шкафа свой чемодан. Ему особо нечего было собирать, кроме одежды. Сейчас Тим проводил больше времени у Эрика, чем здесь. Он надеялся, что Эрик не будет против приютить его на несколько ночей, пока он не найдёт себе место. По пути из комнаты Тим заметил на полу журнал и поднял его.
– Называйте меня, как хотите, – сказал он сам себе. – Я выгляжу чертовски хорошо.
Он скрутил журнал и засунул его в задний карман. Затем он покинул дом братства с высоко поднятой головой. Он слышал смешки и издёвки, но почему-то они не так расстраивали, как он всегда представлял. К тому времени, как Тим сел в свою машину, он чувствовал такую гордость, какую не испытывал годами.
Позвонив в дверь дома Эрика с чемоданом в руках, Тим состроил свои лучшие щенячьи глазки.
– Буду рисовать за еду, – сказал он, когда Эрик открыл дверь. – И за крышу над головой.
Эрик улыбнулся и широко раскрыл объятия, приветствуя Тима дома.
Глава 20
Люди меняются. Весь фокус в том, чтобы застать их за этим процессом. Никто не видел, как на коже появилась морщинка, и не был свидетелем того момента, как поседели волосы. Животы становятся дряблыми и мышцы начинают трястись, перевоплощение не скрыто и всё же не замечается. Ничего из этого не происходит за ночь, но возраст часто приходит сюрпризом. Обычно виновата старая фотография, бесспорная улика того, что кожа однажды была более упругой, а глаза – более яркими. В других случаях старение раскрывается в случайном отражении, в момент замешательства при взгляде на поразительно знакомого, но старого человека.
Тиму процесс старения представлялся пьесой, на которой периодически засыпаешь. Он просыпался от отвлечения каждодневной жизни и смотрел на Эрика свежим взглядом, замечая, как сильно тот постарел за последний год. Или даже за последние шесть месяцев. Эрик настаивал, что виновата химиотерапия.
Зима для них обоих была адом. Тим, наконец, уговорил Эрика попробовать химиотерапию, даже сидел с ним, пока в его вены вкачивали лекарства. Затем наступили недели болезни, и Тим заботился об Эрике как можно лучше во время его восстановления. В конце месяца, когда Эрик снова стал прежним собой, он вернулся в больницу для очередного курса химиотерапии, и цикл повторился.
Убеждать Эрика возвращаться для каждого последующего лечения было нелегко, но они прошли через это вместе. Восстановившись после финального курса лечения, Эрик снова казался прежним. Кроме внешнего вида. Химиотерапия не украла его волосы, но лицо было исхудавшим, а фигура стала тоньше, будто бы чёрная дыра пожирала его изнутри.
– Прекрати это делать, – сказал Эрик, опуская книгу, которую читал.
– Что? – невинно произнёс Тим с противоположного конца дивана, на котором свернулся клубком.
– Так на меня смотреть. Ты обещал, что никогда
Тим пренебрежительно пожал плечами.
– Я художник, изучающий свой объект. Вот и всё.
– Ну, изучай меня, когда я не выгляжу страшнее чёрта. – Эрик отложил книгу в сторону и помассировал виски. – У тебя завтра есть занятия?
– Только одно. Ничего, что нельзя пропустить. А что?
– Знаю, я предупреждаю в последний момент, но мне нужно, чтобы ты отвёз меня в центр Андерсона.
Расположенный в Хьюстоне центр М.Д. Андерсона был одним из самых развитых онкологических центров в Соединённых Штатах. Тим уже множество раз возил туда Эрика, особенно в последнее время, так как сильные обезболивающие, на которых сидел Эрик, превращали его в пьяного водителя.
– Мы можем взять твою машину? – спросил Тим.
– Конечно.
– Тогда идёт. – Тим вытянул ступню и ласково толкнул ногу Эрика. – В чём причина? Пора посмотреть, помогла ли химиотерапия?
Эрик кивнул.
– Это, и ещё кое-что. Возьми с собой книгу. День будет длинный.
Тим знал это по опыту. На следующий день он взял не только книгу, но и ноутбук, который Эрик подарил ему на Рождество. Эрик дремал большую часть трёхчасовой дороги в Хьюстон, что было хорошо, потому что в последнее время его укачивало в машинах. Плюс, это значило, что Тим сможет вести «Ягуар XJR», как гоночную машину, какой она была создана.
Тим устроился в зале ожидания, как только Эрика позвала медсестра. Каким бы открытым ни был сейчас Эрик по поводу своего рака, ему всё равно не хотелось, чтобы Тим присутствовал на анализах и консультациях, или когда приходила медсестра из хосписа. То, что Тиму разрешалось посещать химиотерапию, было честью и делало их на один шаг ближе в их странных отношениях, которым Тим всё ещё с трудом пытался найти определение.
Сегодня приём длился дольше, чем обычно. Эрик возвращался дважды и сидел с Тимом, пока ждал следующего доктора или результатов теста. Между этими периодами Тим копался в ноутбуке, играл в карты и слушал музыку. Дежурная медсестра, тощая, как палка, женщина, со светлыми волосами, с сочувствием улыбалась ему каждый раз, когда ловила его взгляд. Когда Тим устал от музыки и снял наушники, она остановилась поговорить с ним.
– Я видела вас здесь раньше, – сказала она.
– Да, я с таким же успехом могу сюда переехать, – съязвил Тим.
Медсестра улыбнулась.
– Это очень мило с вашей стороны – всегда быть рядом с отцом.
Им часто такое говорили. Эрика это раздражало, но Тим считал это забавным и редко кого-то исправлял.
– Это меньшее, что я могу сделать.
– Он очень хорошо справляется, – сказала она. – Для кого-то с мезотелиомой, удивительно, что он протянул так долго.
У Тима чуть не отвисла челюсть. Разве медсёстры должны быть такими негативными?
– Конечно, он протянул так долго. Он справится со всем!
– Справится! – быстро произнесла медсестра. – Он будет исключением из правила, особенно с таким сыном, как вы. Вы оба невероятно храбрые.
Она снова улыбнулась – на этот жест Тим не ответил – прежде чем вернулась к своим обязанностям. Остальное время ожидания Тима преследовали слова медсестры. Неудивительно, что Эрик был таким скрытным насчёт своей болезни, когда даже профессионалы были настроены обречённо и мрачно по поводу его шансов. Ощущение тяжести оставалось с ним даже тогда, когда Эрик вернулся, наконец, закончив.