Чтобы мир знал и помнил. Сборник статей и рецензий
Шрифт:
Третья смена власти произошла в 1931 году, когда территорию КВЖД захватили японцы, объявили ее «независимым» государством Маньчжоу-го и поставили во главе его «правителя-регента» Пу И, последнего маньчжурского императора, отказавшегося от престола в 1912 году. В 1935 году СССР продал железную дорогу Японии. Русскоязычный край превратился в японскую колонию строгого режима с обязательной регистрацией местного населения, военно-полицейским управлением и особым Бюро по делам российских эмигрантов (БРЭМ). Состав служащих на железной дороге и в других общественных учреждениях вновь сменился: держатели советских паспортов стали безработными и гонимыми, их места заняли «эмигранты», из среды которых вербовали осведомителей.
В 1935 году первый исход «харбинцев» достиг своего апогея. Одни старались выбраться
А по другую сторону границы – в Маньчжоу-го – оккупанты тоже считали харбинцев врагами и тоже делили их на две категории: очень плохих – «советских» и менее плохих – «эмигрантов». «Советским» запрещалось работать у «эмигрантов», их детей не допускали в эмигрантские школы, а единственная советская школа в Харбине закрылась в 1937 году. Многие «советские» не выдерживали такой осады и меняли свой статус на «эмигрантский». В начале сороковых БРЭМ обязал всех жителей носить нагрудные знаки (японский солнечный круг): русских «эмигрантов» – белого цвета, «эмигрантов» других национальностей – желтого. «Советские» нагрудных знаков не имели, что делало их изгоями. Но труднее всего было переносить вдруг вспыхнувший антисемитизм, доносительство, аресты с допросами, избиениями и тюремным заключением, пытки, массовые расстрелы и безымянные захоронения, концлагеря, где испытывалось бактериологическое оружие.
В апреле 1945 года СССР объявил войну Японии. В ожидании советского наступления японские власти арестовали в Харбине всех «советских»: женщин и детей держали взаперти, мужчин отправили рыть рвы, а в маленьких городках повально расстреляли все мужское население. Среди харбинских родных автора книги пятеро погибли от рук японских оккупантов. Едва советская армия заняла Харбин, как СМЕРШ начал охоту на японских коллаборантов, в чем ему охотно помогали руководители «эмигрантского» БРЭМ. С их помощью СМЕРШ арестовал и активных «белоэмигрантов» – атамана Семенова, генерала Бакшеева, и тех, кто сотрудничал с японской военной миссией, и членов русской фашистской партии, и тех «советских», которые уживались с властями. Всех их вывезли на Архипелаг ГУЛаг. Оставшееся русское население Харбина отныне должно было стать советским. В знак доверия правительство СССР начало с 1954 года зазывать харбинцев «поднимать целину» в Казахстане и промышленность в Сибири. И тысячи репатриантов вновь устремились домой. Этих уже не сажали. К середине 1960-х годов русского Харбина не стало.
Жизнь харбинцев подверглась всем перепадам времени: претерпела революцию и гражданскую войну, две репатриации (в 1930-е и 1950-е годы), три оккупации (японскую, советскую и китайскую), две депортации (1924 и 1945 гг.), две китаизации (чан-кайшистскую и маоистскую). Чтобы читателю было легче преодолеть повесть длиною в век, Мара Мустафина предлагает список сокращений, перечень ключевых событий и исторических фигур времени, карту КВЖД, генеалогическое древо своей семьи и примечания к каждой главе. Она приводит полный текст ежовского постановления 1937 года о «харбинцах», предлагает список литературы о Харбине и Маньчжурии, в том числе книги и статьи, изданные в 1990-х годах в России, включает много интересных фотографий из частных собраний. Жаль, правда, что она упустила из виду воспоминания репрессированных харбинцев и сотрудников хабаровского УНКВД из архивов Мемориала. У книги только один недостаток. Она еще не переведена на русский язык.
Опубликовано:“Новый Журнал”, № 232, 2003.
От составителя:
1. Книга Mara Moustafine. Secrets and Spies: The Harbin Files вышла в 2012 г. в электронном формате e-book.
2. Книга Mara Moustafine. Secrets and Spies: The Harbin Files выйдет в русском переводе в конце 2014 – начале 2015 гг.
По страницам иерусалимского журнала «Время искать»
«Время искать» – израильский русскоязычный журнал общественно-политической мысли, истории и культуры. Издатель журнала – культурно-просветительное общество «Теэна». Выходит журнал в Иерусалиме с 1999 года, тиражом в пятьсот экземпляров, периодичностью два номера в год. Небольшая редколлегия журнала на 85 % состоит из докторов наук и примкнувших к ним постоянных переводчиков с английского, иврита, идиша, украинского.
Основная задача журнала, во-первых, как можно шире представлять израильскую общественную жизнь и портреты израильских общественных деятелей, отражать полемику по политическим вопросам, предлагать читателю идеи, волнующие университетскую аудиторию страны; во-вторых, держать в фокусе интересы русскоязычных израильтян (читающих книгу А. И. Солженицына «Двести лет вместе», озабоченных неорасизмом в Европе, России, Израиле, сравнивающих разные волны русскоязычной репатриации и т. п.); в-третьих, рассказывать об актуальном прошлом (из жизни русских и нерусских евреев, из истории еврейского вопроса в Европе XX века, о евреях в европейской философии XX века); в-четвертых, знакомить читателей с израильской художественной литературой в переводе, с обзорами новых книг и журналов Израиля, России, Украины, США и, наконец, показывать (в фотографиях и репродукциях) работы современных израильских художников и скульпторов из России, работающих с разным изобразительным материалом.
«Время искать» – журнал полемический и поэтому старается представлять несхожие взгляды на обсуждаемые темы, будь то современность или древности. Скажем, Зеэв Херцог (профессор-археолог Тель-Авивского университета) в статье «Библия: находок на местности нет» рассказывает о том, что после семидесяти лет интенсивных раскопок в Израиле ученые археологи приходят к выводу, что то, что открывается специалистам при раскопках, подтверждает не историчность Библии, а ее мифологичность, но широкие массы, как еврейские, так и христианские, и слышать об этом не желают, так как это подрывает для одних право на Эрец-Исраэль, для других – основы религии.
Но рядом журнал помещает статью «Идите на гору Эйваль», в которой Адам Зерталь (профессор, археолог Хайфского университета) рассказывает о раскопках на горе Эйваль, обнаживших каменный жертвенник, такой точно, какой описан в книгах Второзакония и Иисуса Навина, что, с его точки зрения, свидетельствует о национальной и религиозной консолидации израильских племен в очень древний период – в полном соответствии с библейским описанием.
Другой пример неоднобокости – политолог Илан Паппе из Хайфского университета говорит, что сионистская идеология, господствующая в израильском обществе, в наши дни подвергается вызову со стороны двух других идеологических направлений – постсионизма и неосионизма.
Постсионизм – интеллектуальная и культурная позиция «новых историков» и «критических социологов» из левого лагеря, обратившихся к изучению тем, о которых раньше и говорить-то было не принято в израильском обществе, как, скажем, аморальное поведение ЦАХАЛа во время войны 1948 года, проблема беженцев, политика государства по отношению к восточным евреям и т. п. Постсионисты, таким образом, поставили классических сионистов перед необходимостью объяснять, защищать свои взгляды на сионизм и прошлое Израиля. Исходя из оценки прошлого, постсионизм призывает к поиску таких политических структур и такого общественно-экономическиго курса, которые подойдут мультикультурному Израилю.