Чувство льда
Шрифт:
Люба была достаточно умна, чтобы понимать, что в этой жизни не должно быть окончательного «нет», ибо то, что сегодня кажется хорошим, завтра, может статься, будет выглядеть сомнительным или совсем уж плохим. И наоборот, плохое может начать выглядеть допустимым и вполне приемлемым, а потом, глядишь, и хорошим. Пусть сегодня Юрцевич утверждает, что для него не существует других женщин, кроме Нади, но ведь он уверен, что между ним и Любой могут сложиться уважительные, доверительные и даже дружеские отношения, а от них, как она полагала, до постели – меньше одного шага. И у нее будет семья, нормальная полноценная семья, с мужем и двумя детишками. И рядом будет мужчина, который ей так нравится, и даже больше
– Любаша!
Люба вздрогнула и обернулась. Они, оказывается, уже стоят у подъезда ее дома, и к ним быстрым шагом приближается Тамара Леонидовна, сияющая белозубой улыбкой.
– Что же вы стоите здесь? – звучным, хорошо поставленным голосом спросила мать. – Почему не поднимаетесь? Пойдемте к нам, выпьем чаю.
– Благодарю вас, мне пора, – ответно улыбнулся Юрцевич. – Люба, я приду завтра, хорошо?
– Да, – растерянно ответила она, стараясь вспомнить собственное расписание на завтрашний день. Что у мальчиков завтра? Музыка? Нет, музыка сегодня, завтра тренировка, их надо будет в четыре часа забрать из садика и отвезти во Дворец спорта. Сколько у нее завтра уроков? Она никак не могла вспомнить точно, не то четыре, не то пять. – Завтра в два.
– Договорились.
Юрцевич откланялся, а Люба с матерью поднялись в квартиру.
– Что за кавалер? – весело спросила Тамара Леонидовна. – Почему я ничего о нем не знаю?
Люба не успела сообразить, что ответить, а мать уже продолжала:
– Хорош, ничего не скажешь, хорош! Глаза – просто умереть на месте можно. И лицо отлично вылеплено. И возраст подходящий. Сколько ему? Лет сорок?
– Да, около того, – пробормотала Люба.
– Женат, поди?
– Разводится.
Тамара Леонидовна скептически вскинула брови.
– Это он так говорит или ты точно знаешь?
– Мама, перестань! Мне же не под венец с ним идти. Просто знакомый.
– С такими розами – и просто знакомый? Деточка, ты или издеваешься надо мной, или ничего не понимаешь в жизни. Как меня покрасили?
Тамара Леонидовна тряхнула пышными длинными кудрями и наклонила голову, чтобы дочь могла оценить качество работы парикмахера.
– По-моему, хорошо, – безразлично ответила Люба, которую цвет волос матери занимал в этот момент меньше всего на свете.
– Моя Ларочка достала потрясающую импортную краску, седины как не бывало, – продолжала Филановская. – Зря ты к ней не ходишь, я давно тебе говорю: обязательно надо краситься, раз у тебя ранняя седина. Ты явно пошла в папу, а не в меня, у меня седина только после Наденьки появилась, а папа с молодости был седым. Давай я позвоню Ларе, сходи к ней, пока у нее эта краска не кончилась, пусть она тебя в порядок приведет.
– Давай, – неожиданно согласилась Люба.
Тамара Леонидовна внимательно посмотрела на дочь и усмехнулась.
– Значит, просто знакомый, – неопределенно протянула она. – Ну-ну. Ты мать-то за дуру не держи. И имей в виду, детка: когда имеешь дело с такими красивыми мужчинами, надо следить за собой. Покажи-ка руки.
– Мама!
– Ладно, можешь не показывать, я и так знаю, что тебе давно пора маникюр делать. Я позвоню Ларе и Светочке, это маникюрша, с Ларой в одной смене работает. Давай быстренько обедать, у меня еще полно дел, а вечером спектакль.
Люба радовалась, что удалось так безболезненно увернуться от скользкой темы. Она переоделась, подрезала стебли у роз, поставила их в красивую хрустальную вазу и отнесла в свою комнату, потом разогрела обед, пообедала вдвоем с матерью, помыла посуду и собралась в детский сад за племянниками. Можно было, конечно, и не особо торопиться, до пяти еще целый час, а садик находится в десяти минутах ходьбы от дома,
Да, будет искать… Только вот найдет ли? Ей в этом году тридцать три, еще немного – и рожать будет поздно. Кому нужна женщина с двумя чужими детьми без перспективы родить собственного ребенка? А если и найдется такой человек, то сможет ли сама Люба его полюбить? Вдруг он окажется каким-нибудь уродом или необразованным идиотом, к которому и прикоснуться противно, и разговаривать с ним не о чем?
Ночью ей снова приснился Юрцевич, и на этот раз сон был не эротическим, и не было в нем ничего неприличного. Ей снилось, что они женаты, что вместе с детьми отдыхают где-то на море, и она так счастлива, что невозможно выразить, а можно только плакать от этого невыразимого, огромного переполняющего ее счастья. Утром Люба озадаченно осмотрела мокрую от слез подушку и поняла, что плакала не только во сне.
За завтраком она вспомнила, что сегодня должна встретиться с научным руководителем, взять у него отзыв на свою диссертацию и сдать весь комплект документов в Ученый совет. Значит, разговор с Юрцевичем не состоится, ей придется убежать из школы сразу после уроков, чтобы успеть съездить в институт, решить там все вопросы и вовремя забрать Сашу и Андрюшу из детского сада и отвезти их на тренировку. Господи, да когда же это кончится! Ни минуты свободной, продохнуть некогда! И снова в голову коварно заползли слова Юрцевича о том, что он готов взять на себя все заботы о мальчиках и освободить ее, чтобы она могла заниматься тем, чем хочется. Ах, если бы можно было согласиться!
– Любочка, – окликнула ее учительница русского языка и литературы, – вы не забыли, что завтра мы поздравляем Анну Львовну?
Директору школы Анне Львовне исполнялось пятьдесят лет, и к этому событию весь педагогический коллектив готовился вот уже целый месяц.
– Я помню, – на бегу отозвалась Люба.
– Анна Львовна просила всем сказать, что приглашает с мужьями и женами.
– Я не замужем.
– Женихи тоже считаются, – лукаво улыбнулась русичка. – Любочка, не скрытничайте, мы все видели, какой роскошный мужчина встречает вас у школы и дарит шикарные розы! Приводите его, познакомьте с нами, а мы за вас порадуемся.
– Спасибо, но я не уверена, что смогу прийти, у мамы завтра целый день съемка, мне не с кем будет оставить детей.
– Очень жалко, очень, – искренне проговорила учительница. – А вы приводите мальчиков с собой, мы все их так любим! Они нам что-нибудь сыграют, споют английскую песенку, они у вас замечательно выступают.
– Я… постараюсь, – ответила Люба, только чтобы побыстрее отделаться от настырной коллеги.
И снова ее охватило раздражение. Приходите с женихом! Конечно, Юрцевич пришел бы с ней, если бы она попросила, он же сказал, что готов выполнять любые ее требования, только бы ему дали возможность видеться с детьми и общаться с ними. Но разменивать его обещания на такую ерунду, как юбилей директора школы, непростительная глупость. К тому же она еще не приняла решения.