Чувство Родины. Стихи и поэмы

Фирсов Владимир Иванович

10

Я отстоял Страну мою в боях, А сею хлеб Не на своих полях. И силу, Что горит в моих руках, Проматываю В царских кабаках. Прости меня, страна моя, Прости! Я должен выход Правильный найти. Я отстоял Страну мою в боях, Я буду сеять На своих полях! Да славится Уменье побеждать, Жить для людей И за людей Страдать, Плевать на виселицы, На гробы И гордо повторять: Мы — не рабы!

11

Века мы жили И века терпели, По пыльным трактам Кандалы гремели. Но все равно — веселые дела! — Мы веселиться все-таки умели: Звенели гусли, Балалайки пели И братина с вином По кругу шла. Стонали песни на тропинках узких, Коль недруги Большой дорогой шли. Мы пуще глаза Берегли свой русский. Родной язык доверчивой земли. Мы нежно берегли Любое слово, Чтоб, чистое, оно дошло, звуча, До Пушкина, Некрасова, Толстого, До нашего родного Ильича. Оно шагало вместе с нами рядом, Не зная и не ведая преград, Вздымало гордо Флаг над баррикадой, Победное, врывалось в Петроград. Нам это слово приносило счастье, (Не зря его веками берегли) Декретами моей Советской власти Оно пришло во все края земли.

12

Ни

возгласа. Ни слова примиренья. Я — безымянный. Я умру в ночи. Меня уже пытали палачи За семь веков до моего рожденья У рыжего эсэсовца глаза Глядят так ненавидяще и стыло, Как у того, Что семь веков назад Мне выжег очи и зарыл в могилу Он разъярен. Он не поймет никак, Откуда у меня берутся силы. А я бессмертен, Как бессмертен флаг, Что реет над Москвой И над Россией. Бессмертен я, Пока они живут, Родимые смоленские березы, Пока по небу облака плывут И травы на заре роняют росы, Пока не меркнут Ленина слова, Пока жива великая свобода! Бессмертен я, Пока она жива, Бессмертная история народа! О Родина! Смогу ль забыть Твои нелегкие победы, Твои немыслимые беды, Забыть, Как прадеды и деды Умели драться и любить. О Родина! Всегда с тобой Мне вечно жить И вечно помнить На Куликовом поле бой И бой на Бородинском поле, Мне помнить битвы и кресты, И падающие березы, И родниковой чистоты Невысыхающие слезы. Я знаю, Память не солжет. Уйдя в живых и в обелиски, Она умело бережет Все то, что дорого и близко. О Память Родины! Она Прошла походкою солдатской Из-под знамен Бородина Под пули площади Сенатской. И хоть нелегок путь бойца, Она прошла путем былинным От взятья Зимнего дворца И до победы над Берлином! У Памяти свои права На все, Чем мы живем, живые. И все-таки Моя Россия Не только Памятью жива. Она жива высоким днем Своей большой и гордой славы, Где домен огненная лава Горит негаснущим огнем; Где, темноту навек рассеяв, Моя высокая земля, Как Млечный Путь, летит, Пыля Огнями Волги, Енисея; Где вновь опередив мечту, Туда, Под звезды золотые, Стрелой, Сразившею Батыя, Летит ракета в высоту! 1962 год, март-сентябрь

ГЛАЗАМИ СТОЛЕТИЙ

Патриотический монолог

Сыну моему Владимиру

1

Над тишиной Кладбищенских распятий, Над светлой синевой озер и рек Он был, Как бог, Велик и непонятен — Еще не знавший крыльев Человек. Он брал топор. И на ветру гудела, От солнца бронзовея, Борода. И по ночам Вселенная глядела На пахнущие стружкой города. Глядела тихо, Звездно, Удивленно, Далеким светом до земли достав… И города Мигали поименно Веселыми кострами У застав!

2

В кабацком гуле В горькую минуту, Кабатчику рубаху заложив, Пел человек И плакал почему-то, На руки подбородок положив. Пел человек… Он был И здесь великим, В минуту грусти, горя своего, Лишь водка унижала, Как вериги, Высокое достоинство его. Его ли только! Водку принимая, Работали, Как поршни, Кадыки. Пел человек. И песню понимали И доверяли песне мужики. А он все пел, Хмельно кусая губы, О горьком одиночестве своем, О Любушке, Которая не любит, Которая не думает о нем. И над землей усталой, пропыленной, Когда она восторженно спала, Та песня О любви неразделенной Спокойная и светлая Плыла. Она была вольна, Как в поле птаха, Чиста, Как синева озер и рек. И вновь Кабатчик Возвращал рубаху И говорил: — Я тоже человек… А утром Снова солнышко светило. И, жизнь свою не помянув добром, Шел человек в рубахе По стропилам, Играючи зеркальным топором. Любовь неразделенная! Откуда Она пришла желанью вопреки? На силу не надеясь и на удаль, Шли мужики, Как в храмы, В кабаки… Но предок мой Забыл кабак, Оставил, И с верным Непропойным топором Он день и ночь Красу земную славил, Как говорят, не описать пером. Он поднимал В заоблачные дали Красу земли На легких куполах. И в честь его Колокола Звучали, Оповещая о его делах. Его любовь звала. Он шел на голос Любви неразделенной и святой. Во славу той любви Клонился колос, Отяжелевший, солнцем налитой. Во славу той любви Вставало солнце, И таял снег в холодной январе, И яблоня цветущая В оконце Стучала, просыпаясь на заре. Когда враги Вторгались в наши земли, Когда стонала Родина в крови, Мой предок шел, Пощады не приемля, На правый бой Во имя той любви. Она — огонь. Что в стужу обогреет, Лесной родник, Что в пекле охладит, Она, в тебя поверив, Подобреет, Ответною любовью наградит. Так и случилось. И порою вешней «Люблю» сказала Люба у плетня. Так и случилось. И наче, конечно, Я был бы нем. И не было б меня.

3

О предок мой! Благословен тобою, Иду туда, зарею осиян, Где так гордятся прадедов судьбою Сто двадцать миллионов россиян! Иду к России… На ее тропинках Все та же поднимается трава. И на озерах Та же синева, И та же в чистом небе голубинка. Все те же звезды В черной высоте, Все те же сосны И все те же росы. Все те же песни И все те же слезы, Все те же люди, Те же, Да не те! Когда у деда Не хватило силы. Чтоб выйти на весеннее крыльцо, Он с грустью Смерти поглядел в лицо И умер, Детям передав Россию. Он славно пожил… И его топор Светло звучал по городам и селам, Да так звучал, Что эхо До сих пор Несет Его напев и звон веселый. В семнадцатом, Оставя ремесло, Он с топором заветным Распрощался, Пошел в огонь, И всем чертям назло Он из огня веселым возвращался. Шел по фронтам — Был жив и невредим. Его, должно быть, пули обходили. И брал дворцы, Построенные им, Брал города, Что предки возводили. И после, Позабыв огонь атак, Придя домой к родимому порогу, Он песни пел! (Теперь споют ли так!) А как плясал! (Сегодня так не смогут) Он появлялся на крыльце чуть свет, Чтоб

не проспать Ни одного рассвета. А смерть его Уже бродила где-то, Уже ждала, Должно быть, много лет…

4

Отечество! Его передавали Из рода в род Без родовых бумаг. Отечество! И за него вставали, Когда у дома появлялся враг. Отечество! И старый мир трещал, Разбуженный началом новой эры. Отечество! «Авроры» залп И вера, Которую нам Ленин завещал. Он завещал Святые имена На обелисках траурных победы. Отечество! Земля отцов и дедов. Да будет вечно славиться она! Отечество! И в бой за правоту, Не думая о славе и наградах, Шли деды и отцы На баррикады И знали, Кто — по эту, Кто — по ту. Я славлю баррикады той поры, Когда дорогу к свету Расчищали Булыжники И наши топоры, — Те самые, Что предки завещали. В те годы было проще и ясней… Но, прошлое окинув беглым взглядом. Я думаю, Напрасно баррикады Не сохранили И до наших дней. Они бы не мешали нам в пути, И совесть Каждый мог по ним бы сверить. Нет баррикад. И разбери поди, Кто чем живет, Во что сегодня верит. Кто он, Тот самый Юркий краснобай, Что в грудь стучит, Отечеством клянется? Он в день войны С Москвою расстается И в тыл бежит — На свой «передний» край. Скрывая равнодушное лицо, Он не смущался, видимо, нимало, Когда вдова Венчальное кольцо На корку хлеба У него меняла. Ему плевать, Что третью ночь подряд Не спит в цеху, припав к станку, Рабочий, Что где-то накрывает цель снаряд, Бессонные оправдывая ночи. Ему бы только Жаркий звон монет. А в остальном Ему плевать, Что где-то Глядит печально Родина Советов На кровью обагренный партбилет. Ему плевать, Апостолу рубля, На эту кровь В отцовском партбилете. Плевать, Что мать мою взяла земля Плевать, Что я один на белом свете. Нет, не один! Отечество со мной. И я его наследую по праву. Нелегкою и страшною ценой Досталась мне земли отцовской слава. И он, конечно, жив, Тот краснобай, Что по тылам Слонялся воровато. И ты, земля, Ни в чем не виновата, Не виновата, дорогая, знай. Он жив! Но я-то мимо не пройду, Не промолчу, Когда молчать не надо. Я славлю нашей правды баррикады И вижу, Кто — по эту, Кто — по ту! Мне скажут: — Эка, парня повело! Какие баррикады в наше время? Переходи-ка, брат, к любовной тема. Риторика — пустое ремесло. Ты не о том хлопочешь,— Скажут мне.— Ну, согласимся, Всякое бывало. Земля давным-давно отвоевала, А ты опять толкуешь О войне.

5

Да, на рентгеновских экранах Они, пожалуй, не видны — Незаживающие раны, Беда и боль родной страны. В календарях Мелькают даты Не поражений, А побед. Мы забываем о солдатах, О тех, Кого на свете нет. Мы забываем об утратах. Не чтим могильные холмы. А каково живым солдатам? Их тоже забываем мы. Да, это правда. Мы-то знаем! И каждый подтвердить готов, Что лишь за чаркой Вспоминаем О мужестве живых отцов. Мы вспоминаем их награды, Медали их И ордена. А кто-то говорит: — Не надо! Она давно была, война… А вы себе на миг представьте, Вы, незнакомые с войной, Как плачут маршалы в отставке, Исполнив долг Перед страной. Как плачут старые солдаты, Как, покидая этот сеет, Они нам оставляют даты Былых Немеркнувших побед. Незаживающие раны, Беду и боль родной страны Нам оставляют ветераны Победной, горестной войны. Но не кому-нибудь другому, А нам, Когда придет беда, Вставать за жизнь родного дома, За нашей славы города. Идти, Как шли отцы когда-то За землю Ленина на бой! Все чаще Родины солдаты От нас уходят на покой. И звук «Интернационала» Плывет за гробом в тишине… И понимаем мы, Как мало Нам рассказали О войне.

6

Я должен думать, Как наследник Величия моей страны: Придет пора, Уснет последний Участник прожитой войны. Уснет… И станет тихо-тихо. И разольется тишина Над зацветающей гречихой. Над голубым простором льна. Уснет… И кто тогда расскажет Не книжно, А изустно, Так, Как может рассказать не каждый, А лишь познавший боль атак, О бедах тех, Что выносили Сыны Отечества в бою, На горестных полях России Спасая правоту свою? И кто расскажет про геройство И преданность родной стране?.. Все было сложно, Но и просто На той чудовищной войне.

7

Что лучше: жизнь — где узы плена. Иль смерть — где росские знамена?

Федор Глинка

Я не о тех. Кто в плен попал, Рук не подняв в суровом поле, Кто, как подкошенный, упал, В себя придя Уже в неволе. Да будет справедливым стих, Не ранит тех, Кто, обессилев, Был предан матери России! И я, конечно, не о них… Что слава! Дым и жалкий тлен. И подменяют постепенно Бессмертье Не пошедших в плен Трагедией военнопленных. Понятно, Не легко в плену, Понятно, Что и там сражались. Понятно, Вызывают жалость В плену проведшие войну. Но, думая об их судьбе, Я помню мужество солдата, Что бросил под ноги Себе Уже последнюю гранату. С последней пулей У виска Рванулось дуло пистолета — И смерть взяла Политрука. Он спит в снегах Под Ельней где-то. На их могилах — по звезде. Их нет в живых, И вы не верьте, Что правы не они, А те, Кто в плен пошел, уйдя от смерти. Иным покажется порой, Такое слушая сегодня, Что неизвестно, Кто герой, Кто принял смерть Иль руки поднял? Больная, так сказать, струна. И на нее легко поддаться. Не дай-то бог, опять — война! Нам, что же, в плен идти сдаваться? О, как того враги хотят, Чтоб потускнели наши флаги, Чтоб мы забыли Тех солдат, Что свято верили присяге! Я приобщаюсь к их судьбе, Случись такое, как когда-то, Я брошу под ноги Себе Уже последнюю гранату. По мне судьба политрука, Что спит в снегах Под Ельней где-то. И — дуло, Дуло пистолета С последней пулей У виска. И слава тем, Кто грудью встал, Кто выстоял в сраженьях жарких И с полным правом В Трептов-парке С мечом Взошел на пьедестал!