Чужая душа - потёмки
Шрифт:
Разлёживаться было некогда, поэтому вскочила и припустила, что есть мочи. Запыхалась, наверное, вдвое превзошла норматив по кроссу, который сдавали в Школе иных.
В Академии тоже велась физическая подготовка студентов. Мы усердно бегали, играли в мяч, прыгали раз в неделю, но до некромантских нашим занятиям далеко. Оно и понятно: боевого мага и некроманта ноги не только кормят, но и спасают, а студентам Общеобразовательного факультета предстояло сидеть вдалеке от опасности.
Лаэрта, к примеру, морили занятиями,
Перепуганная, бледная Светана перехватила меня на одной из дорожек и потащила прочь. Волнение её было понятно — я едва не попалась, а она никак не могла предупредить: чем объяснила бы прогулку в преподавательском городке?
— Как? — на бегу выдохнула она.
— Удачно, — так же коротко ответила я, лихорадочно размышляя о том, как избавиться от улики — банки с олифой.
Перевели дух, только оказавшись на почтительном расстоянии от заветной калитки. Сменили бег на степенный шаг, оправили одежду. Вовремя — замелькали лица студентов. Лучше для нас, если никто не вспомнит двух встрёпанных девиц в парке.
Банку из-под олифы я отдала Лаэрту, попросив выбросить за оградой Академии. Тот не стал спрашивать зачем, просто взял.
Переодевшись, взяла Марицу — друзья успели её покормить, — и отправилась на прогулку. Дочка клевала носом, посапывая на руках, но ребёнку ведь и спящему свежий воздух полезен. А мне — полезно быть подальше от места преступления.
Нервозность не покидала даже в излюбленных лавках эльфийских мод. Всё боялась, что вернувшись, застану приказ об отчислении. Однако кружечка сидра в кабачке всё исправила: я снова улыбалась и хихикала. Даже интересно стало, как Тшольке отреагировала, нажаловалась ли Лазавею, или хоть что-то сделала сама?
— Лаэрт, — я удобнее устроила Марицу на коленях, — а что любит магистр Лазавей? Он же у вас тоже что-то преподаёт…
— Зачем тебе? — прищурился эльф.
— Подарок хочу сделать.
— На подарок магу у тебя не хватит денег, — авторитетно заявил Лаэрт. — Гримуары на вес золота.
Приуныла: тоже верно. Но необходим предмет, который бы напоминал обо мне.
И тут пришло озарение: шнурок для амулета! Есть у него один, уже перетёршийся, старый, впору заменить. Вопросов такой подарок не вызовет, а носить его Лазавей будет.
В лавке долго приценивалась и примеривалась к шнуркам. Плетёные отмела сразу — только кожаные. Эффектен, конечно, алый, но не подойдёт. Чёрный — слишком мрачно, бордовый — для женщины. Значит, коричневый. Цвета дубовой коры. Мягкая выделка, удобная длина, серебряный карабин для 'ушка' подвески, который можно отстегнуть.
Не торгуясь, заплатила столько, сколько просили, и убрала упакованный в бумагу подарок в сумку.
В Академии все стояли на ушах, шептались о диком оре магистра Тшольке, который наверняка слышали даже демоны.
Мне во всех подробностях рассказали, как Осунта носилась бешеной кикиморой по парку, встрёпанная, с горящими глазами, и с пеной у рта кричала, что убьёт паршивца.
— Всех магов проверяют, — закончила моя словоохотливая собеседница, — с третьего по последний курс. Тшольке обещала его лично расписать под липку.
Я хихикнула: олифа и липа отлично сочетаются.
Значит, не ошиблась в расчётах, отвела от себя подозрения. Теперь узнать бы, поняла ли Осунта послание. Видимо, нет, если и на парней думают.
В итоге, виновника так и не нашли, хотя на следующий день Тшольке ходила страшней войны. Под руку ей было лучше не попадаться.
Теперь оставалось подарить шнурок Лазавею. Не просто так, разумеется, а как плату за услугу.
Магистр вёл последнюю лекцию у Лаэрта, и я заскочила в учебный корпус боевых магов, благо нас отпустили на час раньше. Удачно застала Лазавея на месте и, преодолев робость, спросила, нельзя ли пользоваться академической магической почтой, чтобы писать Ксержику.
— Не знаю, — задумался магистр. — Поговорите с магистром Тревеусом: если он разрешит, то на здоровье.
— А разве вы не можете? — я умоляюще заглянула ему в глаза. — Обещаю не досаждать, просто обычной почтой месяцами идти будет, а там важные новости…
— За мачеху беспокоитесь? — улыбнулся Лазавей, собрал со стола кипу книг и уложил в сумку.
Кивнула. Между прочим, не солгала.
— Хорошо, — смилостивился магистр, — заносите, отправлю.
Сердечно поблагодарила Лазавея и смущённо протянула ему свёрток:
— Это вам.
Магистр хмыкнул и вопросительно уставился на меня.
— Вы же тратите на меня время и силы… Я ещё в Ишбаре заметила, что один из шнурков перетёрся, вот на замену и купила. Он дешёвый. Подарок от чистого сердца.
Лазавей развернул бумагу, осмотрел шнурок. Провёл пальцем по 'карабину' и задумался: брать — не брать? Я, переминаясь с ноги на ногу, терпеливо ждала решения.
— Спасибо, Агния, — наконец улыбнулся магистр. — Редко студенты так внимательны.
Расплылась от его тёплых слов и едва не прослушала самое главное:
— Вечером зайдите: пообщаетесь с отцом. Заодно расскажете, каким образом он уговорил Маргариту Тайо выйти за него.
— Не знала, что мужчины любят сплетни, — рассмеялась я. Наверняка светилась от счастья, во всяком случае, всё внутри меня пело и ликовало.
— Это не сплетни, а новости. Разные вещи. В десять для вас не поздно? Маленькие дети, наверное, рано засыпают, но раньше свободной минутки не найдётся.
Конечно, Марица засыпает не позже девяти, но это совершенно неважно. Если меня позвал Лазавей, то я хоть в два часа ночи приду.