Чужая — я
Шрифт:
— Норт!
Силясь вывернуться, я перекатываюсь на живот, но добиваюсь прямо противоположного эффекта: его рука оказывается прямо подо мной, и Норт прижимает меня сверху. Я окружена им, как коконом. Его горячего тела и запаха сразу становится слишком много: пожар внутри меня разгорается даже раньше, чем пальцы Норта находят особую точку. От остроты ощущений я инстинктивно подаюсь бедрами назад и чувствую твердость, отделенную от моего тела всего парой слоев тонкой ткани.
— А ты ждала иного, явившись ночью в мою постель?
— Да! Я хотела поговорить без участия твоего члена! — шиплю я, памятуя о том, как мы выясняли
— В жизни большего вранья не слышал.
Всего одно круговое движение пальцев, и я с шипением вцепляюсь в простыни, выгибаясь вперед и потираясь ставшей слишком чувствительной грудью о матрас.
— Так что еще ты хочешь знать? — выдыхает Норт мне в ухо и проводит по нему языком. — Когда уже дойдем до вопросов про Мэри? Или, может, предложить тебе показать наглядно?
Сквозь сладкую дымку до меня доходит, насколько он зол. К собственному стыду, меня не настолько отрезвляет сказанное, чтобы отважиться заехать локтем Норту по ребрам. Я все еще позорно сама вжимаюсь бедрами в его ладонь.
— Это не то, что меня интересует, — слышу я свой осипший голос, сбивающийся от каждого нового движения Норта. — Я хочу… понять другое.
— Отчего же? Недавно ты говорила, что именно Мэри не дает тебе вернуться в мою постель. А теперь опять какие-то новые обстоятельства? Не слишком ли много причин, по которым ты меня не хочешь?
Его голос по сравнению с моим звучит до тошноты спокойно, лишь легкая хрипотца намекает на желание. Эта мысль мелькает в моей голове и ускользает, когда вторая рука Норта находит мою грудь.
— Или, может быть, ради разнообразия побудем честными, Тиффани? Ты хочешь меня так же сильно, несмотря на то, что мы друг другу сделали.
Я должна что-то сказать, но мысли разлетелись, перепуганные внезапным напором.
— Это не меняется. Ничего не меняется. Ты застряла во мне, а я — в тебе, и ни в одном из нас не хватает сил на сопротивление. Мы оба прекрасно знаем, что все твои горделивые трепыхания рассыпаются в пыль, стоит мне по-настоящему тебя коснуться.
Словно подтверждая свои слова, он проникает в меня пальцами, и из моей груди вырывается стон. Его губы опускаются на мою шею, щетина царапает кожу. Ощущения топят остатки здравого смысла и всех третьих, стоящих между нами. Я трусь щекой о подушку, уже не стараясь сдерживать крики. Но едва стоит пружине внутри меня сжаться в ожидании развязки, как Норт срывает с меня остатки одежды. Горячий спазм в животе, толчок — и сладкое ощущение наполненности, которое слишком быстро сменяется толчками. Достаточно быстро, чтобы поначалу причинять дискомфорт, а затем установиться в идеальном для меня темпе, вырывающем из груди стоны.
Норт заставляет меня повернуть голову, впивается в мои губы жестким поцелуем и сразу за этим раздвигает языком зубы, жаля мой рот, изливая в него злость вместе со страстью.
— Видимо, я никогда не перестану хотеть тебя.
Ни слова о любви, но я все равно сминаю в кулаках простыни и за несколько минут достигаю оргазма.
День перед спектаклем тянется невыносимо медленно. Норт настоял на том, чтобы Надин с Джейденом от и до изучили помещения, отданные под постановку. И пока они копаются в театральной пыли, мы коротаем время втроем. Долгие часы дня. Это словно насмешка: стоило только Стефану меня предупредить, как я оказалась в постели Норта. И если я уверена, что виной тому эмоциональное
Даже сейчас, утром, мне кажется произошедшее неизбежным. Двое людей, чувства которых так и не отгорели, заперты в одной квартире наедине друг с другом и бессонницей. Завтра один из них может погибнуть. Не странно, что вместо болезненных и тщетных попыток уснуть мы до утра занимались сексом.
Стеф не комментирует наши вроде как возобновившиеся отношения, равно как и не пытается говорить со мной тет-а-тет снова, но пару раз я ловлю его взгляд. В нем отчетливо читается неодобрение.
Апогеем становится момент, когда я в очередной раз обрабатываю все еще не зажившее ухо Норта. Он обхватывает рукой мои бедра, задирая платье, в которое я переоделась задолго до выхода (из-за нервов). В этот момент сидящий на подоконнике и курящий в окно Стефан (Норт ему позволил эту слабость ровно на один день) поворачивается к нам и отчетливо хмурится.
— Стеф, как получилось, что у Норта есть татуировка, а у тебя ни одной? Тебе они вроде как больше по статусу, — интересуюсь я, чтобы отвлечь и вообще восстановить контакт.
Он хмыкает и вставляет сигарету в зубы.
— Что, правда хочешь знать? Точно?
Несмотря на то, что я начинаю сомневаться в правильности своего решения, киваю. Потому что я не люблю отступаться от задуманного, какой бы глупостью это ни оборачивалось.
— Еще в старших классах я пустил слушок, что первой татуировкой наколю имя девчонки, которая делает лучший горловой минет.
Я моргаю в растерянности, но стараюсь не выдать замешательства:
— И? Ни одного достойного?
— Шалтай, — почти сочувственно тянет он. — Учитывая, сколько было прекрасных попыток и есть до сих пор, рисунки на теле мне не грозят.
Хмыкнув в ответ на мое теперь уже очевидное смущение, он отворачивается к окну и стряхивает пепел, словно невзначай роняя:
— Моя демонстрация мудрости «борись за то, что любишь».
Не сдержавшись, я фыркаю и возвращаюсь к своему занятию. И всячески стараюсь не думать о том, что это, возможно, последняя забавная история в моей жизни. Мы с Нортом успеваем обменяться всего одним взглядом, прежде чем Стеф завладевает моим вниманием вновь.
— Тиффани.
От его необычайно серьезного тона я вся напрягаюсь, как пружина. Он не назвал меня Шалтаем.
— Я не собираюсь тебя пугать, но сегодня ты встретишься с Басом, и я не хочу, чтобы у тебя остались иллюзии на его счет.
Стефан засовывает руки в карманы и запрокидывает голову. Он глубоко дышит, будто собирая все ресурсы для этого разговора. Я слабо улыбаюсь этой картинке: несложно догадаться, почему девчонки сходят по нему с ума. Он классический плохой парень, уязвимый внутри. С личными демонами, на которых так и тянет взглянуть сквозь приоткрытое окошко в эмоциональной броне. Он умеет быть открытым и обаятельным, умеет грубо отталкивать окружающих. И даже я, я — девушка его брата, ничуть на Стефа не похожего по внутреннему содержанию, — не удержалась от искушения сунуть нос в его жизнь.