Чужая женщина
Шрифт:
— Не рада.
Так обыденно и просто. А у меня как ножом по сердцу.
— Почему не рада? Обиделась на меня?
— Потому что ты уйдешь… а я опять скучать буду. Ты лучше вообще не приходи.
И убежала вглубь квартиры.
— Ташаааа.
Встал в полный рост, и жена с полотенцем в руках появилась из кухни.
— Заходи, Олег. Не стой в дверях — сквозняк.
Пошел за ней на автомате на кухню. И как-то отстраненно замечаю, что похудела и волосы состригла коротко. Не идет ей. Мне всегда длинные нравились.
— Есть будешь? Я как раз картошки пожарила. Сашка любит с салом.
— Буду.
Смотрю на нее и понимаю, что ничего не чувствую. Совершенно. Даже не дергается нигде. И злость прошла и ревности нет. Как будто давнего друга встретил после ссоры. Вроде простили друг друга давно, но увидеться не решались.
Сашка деловито уселся за стол и тарелку перед собой поставил. Вилкой по ней скребет.
— Пап, а ты чего приехал?
— Увидеть вас захотел, — потрепал его по волосам, а он улыбнулся довольно. — Мама обещала, что я, как вырасту, с тобой жить смогу.
— Ну раз обещала, значит, сможешь. А что сестра твоя спряталась?
— Наташка губы дует на тебя. Ты, когда уходишь, она долго ревет потом.
И снова ножом сковырнуло слева так сильно, что вздох не смог сделать. Ира положила картошки мне, Саше, себе и дочери. Поставила передо мной рюмку, но я ее убрал к раковине.
— Я пас.
— А я выпью.
Села. Челку смахнула с лица и к бутылке потянулась. Я отобрал и сам ей налил.
— Где твой?
— Нету.
Залпом выпила. На стол поставила рюмку и соленым огурцом закусила. А меня передернуло всего. Не понравилось, что Ира вот так, не морщась, водку хлебнула.
— Ушел?
— Выгнала.
— Что ж так?
Я на спинку стула откинулся. Есть перехотелось, несмотря на то, что запах картошки щекотал ноздри.
— А он по бабам шлялся разным, ночевать не приходил.
Вместо нее сказал Сашка и тут же получил подзатыльник от жены. Замолчал, сопя через нос. Принялся ковыряться в тарелке.
Наверное, я мог бы съязвить, посмеяться. Испытать чувство триумфа, но ничего этого не было. Я смотрел на Иру и понимал, что по ней тоже поездом проехались. И впервые понимание что ли какое-то появилось. Все мы делаем ошибки. Иногда фатальные. Ломающие жизнь и нам, и окружающим.
— И поэтому ты водяру, не запивая?
Подняла на меня светло-голубые глаза.
— Не поэтому. Просто хочется иногда. Он давно съехал. Полгода назад, если не больше. Отец его с дочкой депутата какого-то познакомил. Свадьба скоро.
И ради этого ты похерила нашу семью, Ира? Хотелось сказать вслух, но я не сказал. Она взгляд опустила и сама вилкой в картошке ковыряет — ногти ненакрашенные, неаккуратные.
— Ты работаешь?
— Нет пока. Ищу и все никак не устроюсь. То Таша болела, то не брали меня, с двумя детьми мать-одиночку. Заведомо твари, типа, знают, что я по больничным сидеть
Я молча достал денег и перед ней положил.
— Ты не одиночка. Я детей не бросал и участие в их жизни принимать не прекращал.
Она деньги взяла. Переложила на подоконник и опять на меня глаза подняла… и я понял, что из них что-то пропало. Жизнь что ли или запал какой-то. Исчезло все это. Поломанная она теперь.
— А ты как?
— Та нормально я. Работаю. Сегодня отгул взял.
Соврал, и внутри все дернулось, когда вспомнил, что теперь и работы нет, и к Денису обещал идти.
— А давайте в город съездим, погуляем, как когда-то, в кино сходим.
— Давайте, — бодро ответил Сашка.
А я на Иру посмотрел вопросительно.
— А на какой фильм? — спросила она вдруг.
— Какая разница, на какой? На какой-нибудь.
Глава 14. Зоряна
Я не уехала. Не смогла. Мне казалось, что я умираю. Необязательно бить человека, чтобы нанести увечья. Необязательно его убивать, чтобы он бился в агонии, истекал кровью. Мне казалось, что я умираю, что меня жестоко избили и вывернули мне внутренности. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного, даже с Денисом после его срывов и побоев мне не было так плохо как сейчас.
"Я увидела его там, в толпе… Не думала, что придет. Не хотела, чтоб приходил, боялась этого и жаждала, как сумасшедшая. Я тогда еще думала, что спастись могу. Он вздрогнул, едва наши взгляды встретились, и меня словно током ударило. Танцую и вижу, как его глаза кровью наливаются, как его подбрасывает от ревности, как зал сканирует и каждого, кто близко к сцене стоит. И меня в ответ трясти начинает от понимания, что никуда я от себя не сбегу. Что поздно бежать. Лавина сверху понеслась.
Знала, что он во время антракта придет. Чувствовала его каждой клеткой тела на расстоянии. Даже постучать не успел, и я открыла.
— Убирайся, — прошипела, а самой впиться в него обеими руками хочется, ощутить, что рядом, губы в кровь кусать. — Какого черта ты следишь за мной? Я тебя кинула, ясно? Ки-ну-ла. Так бывает.
Толкнула в грудь, а он мне в глаза смотрит, и я с ума сошла окончательно. Все. Конец нам обоим. Глаза его цвета стали. Цвета холодного лезвия, которое жжет азотом.
— Работаю я, на хрен ты мне сдалась? — А сам руку протянул и сквозь пальцы локон, выбившийся из моей прически, пропустил. Сам видать не понял, как к лицу поднес и запах втянул. — Зачем симку выкинула?
— Чтоб не звонил мне. Разве не ясно?
Он за прядь волос потянул, к себе дернул.
— Надоел?
— Надоел.
— А в глаза говорить не учили? Или страшно правду, а? Испугалась? Ты так от каждого своего еб***я прячешься, или мне повезло больше всех?
— Больше всех.