Чужие руки
Шрифт:
– Он может умереть? – испуганно спросила Рита.
– Без операции он однозначно умрет, – спокойно ответил Иван. – Да и операцию теперь может просто не пережить. Нас врачей за смертность на столе очень сильно по голове бьют, не учитывая ни сложности операции, ни состояния пациента – ничего не учитывая, поэтому никто не хочет за него браться. Времени много упущено.
– И что теперь? – спрашивала Рита.
Ей действительно было не все равно. Она сама начинала переживать за человека, о котором спокойно говорил врач. Только девушка помнила, как он ругался утром, и понимала, что это обманчивое хладнокровие.
– Ему сделают другую операцию, – признался Иван, вздыхая. – Поставят трубку прямо в желудок, чтобы он не умер с голоду, только это все…
Он выдохнул, понимая, что снова начинает злиться, потом посмотрел девушке в глаза и спросил:
– Ты бы вот заметила парня с трубкой, торчащей из живота?
Рита это представила и тут же хихикнула:
– Прям научная фантастика.
Только ей тут же стало не смешно, потому что она понимала, что речь не о фантазийном сюжете со сверхлюдьми, да и Иван хмурился так, что ей стало стыдно.
– В его годы положено гулять и веселиться, учиться, в конце концов, а не лежать в больнице. Я знаю логику врачей, он годами будет искать человека, который возьмется за операцию, или и вовсе искать деньги, чтобы за это заплатить в бесплатной медицине. Хотя мне сложно осуждать своих коллег. Просто я его два года веду, он мне «свой», они тоже «своих» не бросят, а чужие доходяги им зачем?
– Плюс к карме? – предположила Рита осторожно, желая хоть немного разрядить этот тяжелый разговор.
– Нет никакой кармы, – печально ответил Иван. – Справедливости в этом мире тоже нет.
Они помолчали.
– Дай мне еще сигарету, пожалуйста, – попросил Иван в итоге.
На этот раз Рита сразу послушалась, не пытаясь отговорить мужчину от вредной привычки.
– Я когда-нибудь обязательно брошу, – сказал мужчина, затянувшись. – Когда-нибудь.
Рита только кивнула, доедая растаявшее внутри вафельного рожка мороженое. Их разговор пришел к молчанию, только теперь оно не казалось им неловким, скорее, напротив, уместным. Каждый думал о своем. Быть может, эта тишина сменилась бы новым откровением, но у Ивана зазвонил телефон. Рита ответила вместо мужчины и сразу передала ему трубку. Ей было странно держать телефон у самого уха другого человека, но она почему-то не ощущала ни неловкости, ни смущения.
Звонил, как оказалось, Борис. Он мог забрать сейчас Ивана назад в больницу, и врач, разумеется, согласился, следующая возможность пришлось бы ждать несколько часов.
Рита не возражала, только вывозя коляску из парка, спросила:
– Вы, правда, думаете, что я могу сделать эту операцию?
Иван невольно хмыкнул.
– Хорош бы я был, если бы не верил своим собственным рукам, – ответил он. – Помешать тебе может только страх, но ты пока не думай об этом, лучше просто приезжай завтра в больницу. Проверим твою красивую головку, а потом уже все остальное. И пожалуйста, не обращайся ко мне на «вы», я начинаю чувствовать себя старым.
– Извини, я приеду.
Рита даже улыбнулась, хотя понимала, что, скорее всего, приедет она или нет, не зависит от нее вовсе. Утром ноги сами унесут ее в третью городскую больницу.
На этом они так и расстались. Рита долго еще стояла у магазина, смотрела на дорогу и думала о враче по имени Иван. Ей казалось, что он много старше, а теперь даже удивлялась, что мужчина такой строгий в тридцать два, словно настоящий старик.
«Наверно, если его побрить, он очень симпатичный», – подумала Рита и окончательно смутилась, считая, что думать о подобных глупостях в ее ситуации - это страшное невежество, но мысли сами лезли в голову против ее воли.
8
В магазин Маргарита вернулась только чтобы уйти, сославшись на головную боль.
– Возможно, меня завтра положат в больницу, – предупредила она, уходя.
Теперь думать об увольнении девушка не могла. Ей казалось, что ее голова совершенно пуста, но все же о чем-то сосредоточенно думала, и ночью она не спала, только смотрела, как в щель меж штор прорывались огни фар, изредка проезжающих мимо машин. Они скользили бликами по потолку, искажали тень старой люстры и исчезали.
Утром она встала, позавтракала. Просто выпила крепкий кофе, закусив его бутербродом с толстым ломтем колбасы. Она уже устала доказывать себе, что никогда так не рубила продукты и вообще старалась не есть бутерброды. Сегодня все происходящее Рита воспринимала как должное. Спокойно добравшись до больницы, она замерла на ее территории, постояла немного, испытывая острое желание закурить, даже поискала в сумке карандаш, но желание внезапно отступило.
Рите даже показалось, что она снова просто Маргарита Алюшина, но все равно направилась к приемному отделению в большом новом корпусе, где и располагалась травматология.
Ее там ждали. Выяснив фамилию, дежурный врач сразу кому-то позвонил, что-то узнал, и девушку просто отвели на второй этаж.
– У нас тут, кажется, мест нет, – неловко признался Костя, встретивший ее наверху. – Я тебя, давай, пока к Ивану отведу, а там разберемся.
Он был еще в майке и джинсах и зевал так, словно только что выкатился с кровати. Северин же был бодр и что-то читал, сидя за столом.
– Доброе утро. Поболтай пока со своей невестушкой, а я пойду проснусь, – заявил Костя.
Иван нахмурился, а Рита только смутилась. Оба они ничего не сказали молодому травматологу и позволили ему просто оставить их наедине.
– Присаживайся, – сказал Иван, кивая в сторону кровати.
Сам он сидел на единственном стуле, и выбора у девушки не было. Она осторожно присела на край кровати, находящейся в полном беспорядке.
– Извини за этот сумбур, – говорил Иван, внимательно глядя на нее. – Да, и на шуточки Кости внимания не обращай. Ему кажется, что это весело, дразнить нас как в детском саду.