Чужие ветры. Копье черного принца
Шрифт:
— Какое?
— Об этом я скажу позже… Я все расскажу… Я согласился принять задание, лишь бы вырваться из их рук… Наконец, меня передали на советский пересыльный пункт… Капитан из контрразведки беседовал со мной, спрашивал, не получил ли я какого-либо задания с «той стороны»?
— И вы ему солгали?
— Да. Я сказал, что ни о каких заданиях не знаю… Проверить мои слова было невозможно, я это прекрасно понимал… Капитан поверил мне, выписал документы, и я вернулся на родину… Я был рад забыть обо всем… Принялся работать честно, добросовестно… Мне казалось,
— И этот сон длился до тех пор, пока не приехал Струпс? Он разбудил вас?
Белевич понуро молчал.
— Вы подумали, что кличка «Барсук» — это всего лишь упражнение в остроумии… Подумали, что со всем этим так же легко порвать, как уйти из кинотеатра с плохой картины… А?
Белевич молчал.
— Встаньте! — вдруг сказал Андрей. Удивленный Белевич медленно поднялся. Андрей вышел из-за стола, рывком выдвинул два стула на середину комнаты, поставил их рядом, но не вплотную, а сантиметрах в тридцати друг от друга. Сделав это, предложил Белевичу: — Садитесь!
Испуганный, ничего не понимающий Белевич взглянул на Андрея, затем робко сел, каждую секунду ожидая неприятного сюрприза.
— А теперь продолжайте свой рассказ, — невозмутимо предложил Андрей. Витольд заерзал.
— Что, трудно сидеть между двух стульев? — насмешливо спросил Андрей. — А ведь еще не прошло и минуты! Вы же всю свою жизнь хотели провести в таком положении… Встаньте! Теперь вы меня поняли? Поняли, что подобная позиция невозможна? И Струпс приехал к вам для того, чтобы решительно подвинуть на свой стул!.. Рассказывайте дальше. Как у Струпса оказались документы шофера Эгле? Он убил его?
— Этого я не знаю… Он хвастался только, что в первый же день своего приезда встретился в городе с редким дураком, который чем-то помог ему… Я должен сказать, что в инструкциях, которые давал нам «Союз балтийских патриотов»…
— Ах вот как! — словно между прочим, заметил Андрей. — Союз давал вам инструкции?
— Да. В этих инструкциях указывались и способы добывания документов… Один из них — убийство! Причем лицо убитого надо искромсать до неузнаваемости…
— А как же фотокарточка на документе?
— Она очень часто не похожа на владельца.
«Он прав», — подумал Андрей, вспомнив подслеповатого Щипсну и его паспорт.
— …Кроме того, есть еще способ — вытравить красной кровяной солью изображение на фотоснимке в чужом паспорте и поверх наклеить свое… Для этого свои фотоснимки делаются на специальной бумаге, с легко отдирающейся эмульсией. Слегка помочив снимок в теплой воде, вы отдираете эмульсию от подложки и переносите свое изображение на чужую, вытравленную фотографию — пленка плотно облегает все выпуклости печати… ведь на паспортах печати рельефные…
— Вы увлеклись техникой… Мне она знакома. Ближе к сути!
— Ну вот! Как Струпс нашел меня, я не знаю. Когда я впервые увидел его в школе или, вернее, услышал, потому что он пел, выглядывая из окна, нашу лагерную песню о чужих ветрах, я испугался и решил не показывать вида, что знаю этого человека.
— Тогда он сам напомнил вам об этом?
— Да… Он пришел ко мне в контору, передал привет от какого-то дяди из Швеции, хотя в Швеции у меня нет никаких родственников…
— Этот «дядя» нам немного знаком, — улыбнулся Андрей.
— …и дал мне задание… Я должен был, используя служебные возможности, побывать в соседних пограничных районах и узнать, где стоят авиационные части…
— Ну, и вы?..
— Я решительно отказался!.. Заявил Струпсу, что немедленно пойду и выдам его властям.
— Почему же вы не сделали этого?
— Потому что… потому что он, в свою очередь, мог выдать меня. А я к этому времени уже познакомился с Илгой, мы строили планы, нам так хотелось счастья… Я рассказал ей обо всем… И она посоветовала мне убрать его… Он слегка волочился за Илгой… Она использовала это и заманила Струпса в засаду… Вот и все!
— Нет, не все!.. А каким путем Струпс собирался передавать ваши донесения?
— Я… не знаю! — Белевич поднял испуганные глаза. Это не укрылось от Андрея.
— Неправда! Знаете! Вы были связным… Струпс не мог без вас обойтись… Если б мог, прекрасно бы обошелся… Вы знали что-то, чего не знал он… Ну, выкладывайте! Не останавливайтесь на полпути! Запираться поздно.
Совершенно подавленный, счетовод забормотал еле слышно.
— Сведения о размещении авиационных частей я должен был отдать Струпсу… Он бы мое донесение зашифровал и…
— Ну, дальше, дальше! — торопил Андрей.
— …и опять отдал мне… Я должен был отвезти шифровку в город и передать одному человеку.
— Это его адрес вам дали в Любеке?
— Нет, я его знал еще до войны. Он тогда был членом правления акционерного общества «Лейбович», выпускавшего радиоприемники. Меня в Любеке спрашивали о таких людях… Когда я назвал его, они обрадовались… Приказали установить с ним связь, осторожно завести разговор о постройке радиопередатчика и, когда все будет готово, выйти в эфир с позывными «Р-30»… Я как приехал, сразу пошел к этому человеку… Мне казалось, что ни один дурак не согласится на такие условия — ведь станцию сейчас же запеленгуют… А я бы выполнил задание, и совесть моя при этом осталась бы чистой… Гражданин начальник! — выкрикнул вдруг Витольд. — Все это ужаснейшая, глупейшая нелепость!.. Я никогда не был вредителем!.. Никогда не любил ввязываться в политику! Такое дело — не для меня! Я всю жизнь говорил людям: «Оставьте меня в покое! Воюйте, боритесь, доказывайте друг другу что хотите, но не вмешивайте в свои дела меня!»
Андрей с откровенным любопытством посмотрел на сидевшего перед ним человека.
— В «свои» дела? Неужели вы это серьезно?
— Вполне серьезно! А что? — встревоженно спросил Белевич.
— Нет, нет… Ничего… Продолжайте!.. Ну, а что он?
— А он согласился… Но я после этого не был у него несколько лет… И не знаю, жив ли он. Когда Струпс понял, что я не поеду собирать шпионские сведения об авиации, он умолял меня отнести моему радисту одну-единственную шифровку. Но я и на это не пошел…