Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?

Павлов Леонид

Одной из причин такой обстановки во Франции была самая сильная в демократической Европе коммунистическая партия, которая в соответствии с заветами Маркса и Ленина разрушала страну изнутри, постоянно провоцируя забастовки и другие народные волнения, а это, в свою очередь, приводило к правительственным кризисам. Руководство этим процессом осуществлялось из Москвы: все компартии были секциями Коминтерна, и выполняли все то, что им предписывал Исполком Коминтерна.

В этом смысле весьма странным выглядит удивление Сталина тем, как быстро рухнула Франция под ударом германской армии в 1940-м: он сам для такого краха сделал едва ли не больше, чем Гитлер и все его генералы вместе взятые. Вряд ли Сталин не понимал и не предвидел, с его-то гениальностью, чем это закончится, памятуя об опыте Российской Империи.

8 апреля ТАСС сообщало, что поступающие в Париж сведения свидетельствуют

об острой тревоге, наблюдающейся сейчас в Швейцарии, Бельгии и Голландии. В этих странах начинают сознавать, что дальнейшая агрессия государств «оси» непосредственно коснется теперь малых стран Западной Европы. В Швейцарии выделены кредиты на дополнительные военные мероприятия. В Бельгии отменены отпуска в пограничных частях и гарнизонах. Голландское правительство усилило надзор за побережьем и границами. Глава голландского правительства Колийн и военный министр Ван Дийк совершили поездку в Бельгию. Вчера они вернулись в Гаагу.

По сообщению корреспондента газеты «Дейли геральд» из Загреба, итальянская агрессия в Албании вызывает сильное беспокойство среди широких слоев югославского населения. В Белграде и Загребе опасаются, что очередной жертвой агрессии может стать Югославия, территория которой будет разделена между соседними государствами. В настоящее время Венгрия и Болгария призывают в армию значительное количество резервистов. В то же время правительства этих стран требуют от Югославии и Румынии возвращения им тех территорий, которые до 1918 года принадлежали Венгрии (входившей в состав Австро-Венгерской империи) и Болгарии. В общественных кругах Югославии считают, что заявления итальянского правительства о «необходимости установления мира на Адриатическом побережье» свидетельствует о намерении Италии оккупировать в ближайшее время Далмацию²³⁴.

9 апреля Литвинов в секретной записке сообщал Сталину и Молотову, что Бонне предлагает начать переговоры между Францией и СССР для выяснения мер, которые должны быть приняты в случае атаки Германии на Румынию и Польшу. Бонне является наиболее последовательным сторонником «мюнхенской политики», и готов вести прежнюю политику, сводящуюся к отказу Франции от любого вмешательства в дела Европы, за исключением случаев прямого нападения на саму Францию или Швейцарию и Бельгию. Бонне готов пожертвовать всеми остальными европейскими государствами, включая Румынию и Польшу. Он, несомненно, поощрял Бека в его антисоветской позиции и вряд ли сочувствует даже тем заявлениям, которые делал в отношении Польши Чемберлен. Нужно помнить, что ответы и предложения Кремля он будет использовать в подкрепление своего тезиса о невозможности сотрудничества с СССР и изменения мюнхенской политики. В таком же духе он использует и неполучение ответа от Советского правительства. Сталин согласился с текстом, ответа, который нарком предлагал изложить Бонне²³⁵, и уже на следующий день Сурицу была отправлена телеграмма с текстом для заявления главе французского МИДа: «В связи с угрожаемым положением Румынии Советский Союз в свое время ответил на обращение к нему Англии предложением о созыве конференции, которая не состоялась не по вине Советского Союза. На конкретное предложение Англии о совместной декларации четырех держав СССР ответил согласием, но и эта декларация не была подписана, опять-таки не по вине Советского Союза. Хотя Польша и Румыния к Советскому Союзу за помощью не обращались, и СССР свободен от любых обязательств в отношении помощи этим двум государствам, СССР и впредь готов выслушивать и изучать любые конкретные предложения»²³⁶.

Снова упреки в адрес будущих союзников. Снова Францию и Англию вынуждают оправдываться. Снова полное отсутствие инициативы со стороны Кремля. Снова выжидательная тактика, которая сводится к постоянной критике любого предложения Лондона и Парижа и любого альянса хотя бы и двух государств. Снова Сталин демонстрирует нежелание договариваться.

9 апреля ТАСС сообщало что в германской печати продолжается антипольская кампания. За последнее время угрозы германской печати по адресу Польша стали исключительно резкими. Германская печать открыто пишет о необходимости присоединения Данцига к Германии и предоставлении Германии экстерриториальной зоны для связи е Восточной Пруссией. Германские газеты угрожающе заявляют, что отклонение Польшей эти «предложений» будет означать фактический разрыв польско-германского пакта о ненападения, заключенного в 1934 году.

Исключительно наглый тон германской печати и продолжающиеся попытки запугать Польшу оживленно комментируются польскими газетами. Правительственная печать («Экспресс

поранны») всячески стремится успокоить Германию, указывая, что польско-английская декларация не направлена к окружению Германии и что Польша стремится к соблюдению «добрососедских отношений с Германией на основе договора 1934 года». Показательно заявление «Экспресс поранны» о том, что «Германия должна скорее содействовать укреплению Польши вместо того, чтобы выдвигать несвоевременные требования к ней и таким образом сосредоточивать внимание мира на последствиях военного укрепления Германии».

Итальянская газета «Ресто дель Карлиио» пророчески писала, что Германия, по-видимому, в скором времени в ответ на англо-польское соглашение расторгнет польско-германский пакт, подписанный в 1934 году²³⁷ – Гитлер сделает это 28 апреля.

11 апреля Литвинов писал в Париж Сурицу, что Бонне, также как и Галифакс, время от времени ведут разговоры о политическом положении, главным образом ради того, чтобы отвечать оппозиции, что они находятся в контакте и осуществляют консультации с Кремлем. Бонне столь же мало склонен к тому, чтобы оказывать помощь Польше и Румынии или кому бы то ни было в Восточной Европе, как в прошлом году – Чехословакии. Беседуя с советскими дипломатами, Бонне надеется получить возможность говорить о нежелании Советского Союза участвовать в оказании помощи другим странам. Поэтому в Кремле уверены, что Бонне следует давать такие ответы, чтобы он не мог, как в сентябре 1938 года, сослаться на них, оправдывая свою собственную пассивную и капитулянтскую позицию. Из сказанного, впрочем, не следует, что СССР на неопределенные намеки обязан отвечать какими-либо конкретными предложениями или раскрытием своей позиции.

После неудачной истории с «декларацией четырех» в разговорах англичан и французов не содержалось даже намека на какое-то конкретное предложение или о каком-либо соглашении с Советским Союзом. В этих разговорах есть лишь стремление правительств Франции и Англии, не входя ни в какие соглашения с Москвой и не принимая на себя никаких конкретных обязательств по отношению к Советскому Союзу, получить от него какие-то обещания, эвентуально обязывающие к конкретным действиям. Советский Союз должен перед всем миром, но более формально – перед Англией и Францией принять на себя обязательства помогать Польше и Румынии по первому их требованию, и в тех формах, которые они сами Кремлю предложат. Советскому правительству постоянно говорят, что в его интересах защита Польши и Румынии против Германии. Но в Кремле свои интересы всегда сами будут сознавать и будут делать то, что эти интересы диктуют. Зачем же Советскому Союзу заранее обязываться, не извлекая из этих обязательств решительно никакой выгоды для себя? (Единственной выгодой для нашей страны было обеспечение мира для себя. И защиту своих соседей следовало рассматривать только с такой позиции. В Кремле смотрели на эту проблему иначе, что и привело, сначала, к разгрому соседей, а потом вторжению Германии в СССР. – Л.П.).

Все выгоды от последней англо-французской возни достались пока лишь Беку, который получил возможность занять более решительную позицию в переговорах с Гитлером, но сделать все возможное, чтобы заключить сделку за счет Литвы и Прибалтики. Невозможно бороться с агрессией, пытаясь одновременно удовлетворить захватнические аппетиты Германии, которая хочет отвоевать «польский коридор» и Данциг, и Польши, стремящейся к тому, чтобы сохранить за собой и «коридор», и Данциг. Более того, приняв на себя обязательства оказывать помощь Польше без каких-либо оговорок, Англия, по сути дела, заключила договор с Польшей и против Советского Союза, который, впрочем, не намерен нападать на Польшу, но, тем не менее, соглашение с Англией, способствуя укреплению всех позиций Польши в отношении СССР, является враждебным по отношению к СССР. (Вот так легко Литвинов превратил откровенно миролюбивый шаг Англии, давшей гарантии Польше против Германии, в акт, направленный против СССР. Нарком, таким образом, сам, очевидно, этого не подозревая, поставил миролюбивый Советский Союз на одну доску с Германией. – Л.П.).

Заявление Бонне о готовности Франции подписать с Англией и Советским Союзом декларацию трех стран без участия Польши лишено всякого смысла. Бонне легко может делать подобные либеральные заявления, прекрасно зная, что на это не пойдет Англия, и предполагая, что декларация в такой форме неприемлема и для Советского Союза.

В заключение Литвинов отмечал: «Аргументация в этом письме имеет целью разъяснение Вам нашей позиции и не должна быть использована Вами в разговорах с посторонними лицами без наших дальнейших указаний. Необходимо теперь быть особенно точными и скупыми на слова в переговорах о нашей позиции в связи с современными проблемами»²³⁸.