Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?

Павлов Леонид

Лондонское коммюнике – первый камень, уложенный в фундамент антигитлеровской коалиции: не какая-то одна держава давала желаемую, но одностороннюю гарантию другой стране, а два государства брали на себя взаимные обязательства оказывать друг другу помощь, в том числе, и военную. Это был документ, открывающий широкие возможности для продолжения и расширения строительства системы коллективной безопасности. Однако, европейские державы, и, как ни горько это признать, Советский Союз, не воспользовались благоприятной ситуацией, предпочтя, говоря языком советской дипломатии, разговоры о мире реальным действиям по созданию блока государств, желающих и способных дать отпор Германии и Италии. Может, потому, что политика Лондона и Парижа предполагала, в отличие от политики, проводимой Советским Правительством, сохранение мира в Европе не только военными средствами?

Другим результатом переговоров в Лондоне стало предоставление

Польше займа в 30 млн. фунтов стерлингов на вооружение. (Сумма по тем временам не такая уж маленькая: это по тогдашнему курсу примерно 140 млн. долларов или 350 млн. рейхсмарок²²⁵, что немногим меньше общей суммы торгово-кредитного соглашения, которое спустя три с половиной месяца подпишут Советский Союз и Германия). В Лондоне обсуждался также вопрос о присоединении Румынии к англо-польскому соглашению. Английские министры заявили Беку, что предложение, сделанное Англией румынскому правительству, весьма напоминает гарантии, данные Польше. Бек со своей стороны заявил, что Польша готова изучить возможности укрепления связи с Румынией, но что какие-либо положительные результаты могут быть достигнуты лишь путем переговоров между Варшавой и Бухарестом²²⁶.

5 апреля Суриц встретился по срочным текущим делам с Бонне. В разговоре министр особенно упирал на то, что СССР сам должен быть заинтересован в том, чтобы помогать Польше и Румынии в случае нападения на них Германии. Бонне цитировал даже несколько положений из речи Сталина на XVIII съезде относительно советской позиции по отношению к жертвам агрессии. Поскольку Суриц, как всегда, не поддерживал этого разговора и, по своему обыкновению, намеренно воздерживался от вопросов, многое осталось туманным и недосказанным. Ясно Сурицу было только одно: Бонне хочет, чтобы СССР взял на себя обязательства и, вероятно, принял главный удар со стороны Германии. Бонне, к величайшему неудовольствию полпреда, сказал, что спустя несколько дней вновь вернется к этой теме и рассчитывает, что к тому времени сможет уже облечь свои соображения в форму конкретных предложений. Пока он сам находит, что Сурицу «нечего представить в Москву». По мнению Сурица, весь разговор подтверждает предположения, что все эти разговоры Бонне имеют лишь цель поддержать впечатление о консультации, тесном контакте и т. д.²²⁷

5 апреля в палате общин английского парламента правительству был задан вопрос: разработаны ли сейчас какие-либо планы совместных англо-французских действий в Средиземном море и происходили ли или быть может намечены двухсторонние переговоры о таких планах? Представитель кабинета заявил, что генеральные штабы Англии и Франции три года назад установили и поныне поддерживают контакт относительно стратегических вопросов, затрагивающих непосредственно обе страны. На дополнительный вопрос, обсуждаются ли между генштабами средиземноморские вопросы, представитель правительства заявил, что генеральные штабы изучают все вопросы, имеющие стратегическое значение для обеих стран²²⁸.

Либерал Мандер внес предложение прекратить экспорт в Германию и другие страны-агрессоры всех наиболее важных материалов, используемых для военных целей. С ответом выступил парламентский заместитель министра иностранных дел Батлер, который сказал, что запрещение экспорта военных материалов в некоторые страны было бы своеобразной формой введения санкций, а это не входит в намерения английского правительства²²⁹.

5 апреля ряд английских газет потребовали немедленно осуществить практические меры по сближению Англии с Советским Союзом. Консервативная газета «Йоркшир пост» в передовой статье писала: «Необходимо как можно скорее согласовать усилия всех стран, готовых участвовать по мере своей возможности в организации мер для сопротивления агрессии. В частности необходимо установить тесный контакт с СССР».

«Дейли геральд» также требует более тесного сотрудничества Англии с СССР. «Как в английском рабочем движении, так и в СССР есть вполне законное подозрение относительно истинного отношения правительства Англии к Советскому Союзу. Одни хорошие слова не могут устранить недоверия. Необходимо большее». Газета требует совещания представителей СССР, Англии и Франции с целью откровенного обмена мнениями по вопросу о сотрудничестве. «Такая встреча на нынешнем этапе могла бы иметь громадные результата для дела мира. Во всяком случае совершенно ясно, что надо как можно скорее получить и рассмотреть советские предложения о выходе из

создавшейся чрезвычайно напряженной ситуации. Основы советской внешней политой определены: они были изложены Сталиным на XVIII съезде ВКП(б). На этом съезде он заявил, что «СССР не даст себя втянуть в империалистическую войну, что он стоит твердо за оказание помощи народам, оказавшимся жертвой агрессии и борющимся за свою независимость. На этой основе можно построить крепкий фронт мира».

Германская пресса тоже не отмалчивалась. 5 апреля газета «Франкфуртер цейтунг» поместила статью, посвященную позиции Англии в вопросе о польско-германских отношениях. Газета отмечала, что Англия, до сих пор не дававшая никаких обязательств государствам Восточной Европы, высказалась за гарантию независимости Польши. Однако Уайтхолл на всякий случай тотчас же сделал оговорку, чтобы уменьшить риск. Территориальные изменения Польши не будут беспокоить Англию, если они произойдут без внешнего столкновения между Германией и Польшей. Таким образом, английская декларация не противоречит принципу мирной ревизии границ. Больше того, из декларации следует, что в случае мирной ревизии границ английское и французское правительства должны остаться в стороне. Иронизируя по этому поводу, «Франкфуртер цейтунг» замечала, что вряд ли такие гарантии могут очень сильно обрадовать Польшу.

Разбирая вопрос о том, чем могла бы помочь Англия Польше в случае войны с Германией, газета писала, что эта помощь, по мнению англичан, будет заключаться в том, что во время военного столкновения Польши с Германией англичане организуют блокаду, в то время как английские союзники на континенте должны будут проливать кровь на поде битвы²³⁰.

6 апреля известная и любимая в Советском Союзе французская журналистка Женевьева Табуи написала в газете «Эвр», что в Германии спешно проводят военные приготовления на польской границе. Стягиваются войска у линии укреплений между Фюрстенбергом и Ратибором. Подземные военные склады уже сейчас снабжены всеми материалами на случай войны. В районы Силезии и Померании непрерывно следуют военные транспорты²³¹.

7 апреля Италия за один день оккупировала Албанию. Ходили слухи, что этим Рим не ограничится и захватит еще греческий остров Корфу²³².

7 апреля Бонне попросил Сурица приехать к нему по экстренному делу. Когда Суриц примчался, Бонне сказал, что обстановка обостряется, и военные специалисты убеждены в том, что Германия начнет войну в самое ближайшее время. Вероятно, до решительного столкновения либо с СССР, либо с Францией она попытается захватить Румынию и, возможно, часть Польши. Лучшим средством противодействия была бы, конечно, организация коллективного отпора. В этом и состоял смысл «декларации четырех держав», но Польша отвергла этот план. Учитывая создавшуюся обстановку и полагая, что и СССР не может быть равнодушен к захвату Румынии и Польши, Бонне предложил немедленно начать переговоры между Советским Союзом и Францией для выяснения мер, которые должны быть приняты обеими сторонами в случае нападения Германии на Румынию и Польшу. Полпред сказал Бонне, что такое предложение было уместно во время чехословацкого кризиса, так как и Франция, и СССР были связаны с Чехословакией пактом взаимопомощи, но несколько странно в отношении страны, которая, по словам министра, не хочет советской помощи. Бонне ответил, что чем больше Польша и Румыния будут уверены в своей безопасности, в которой одинаково заинтересованы Франция и СССР, тем меньше будут бояться коллективного сотрудничества²³³.

Бонне прекрасно понимал, что, помимо военной слабости, у Франции есть и еще одна проблема, причем, как покажут события весны – лета 1940 года, куда более серьезная – внутриполитическая нестабильность. Причем, проблема эта уже приняла характер хронической: с 16 ноября 1917 года, то есть, практически с того момента, как в России произошел октябрьский переворот, до подписания перемирия с Германией 22 июня 1940 года во Франции 34 раза менялся премьер-министр, а правительственных кризисов было еще больше, просто не все они заканчивались сменой главы правительства. Некоторые премьеры занимали свой кабинет 7–10 дней. После того, как к власти в Германии пришел Гитлер и до начала Второй мировой войны, премьер-министр менялся 13 раз, то есть, в среднем, один раз в полгода. Фернан Буиссон продержался неделю, Альбер Сарро, Леон Блюм и Камиль Шотан – месяц. Воевать с кем бы то ни было в такой обстановке внутри страны было просто невозможно: Франция проиграла Германии не на полях сражений, Франция просто развалилась изнутри.