Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?
Шрифт:
Когда наши призывы к сотрудничеству и конкретные предложения игнорировались или отклонялись, мы вправе были занять выжидательную позицию, предоставляя инициативу другим державам. Однако до сих пор и сейчас, когда агрессия приняла реальные и почти неограниченные размеры, мы никаких конкретных предложений не получали, если не считать английского предложения о декларации от имени четырех государств (СССР, Англии, Франции и Польши), на которое мы ответили согласием.
Вследствие создавшейся угрозы Польше и Румынии, Англия и Франция стали обращаться к нам с вопросами, окажет ли Советский Союз помощь этим двум странам, в каких размерах, формах и т. п. Мы на это отвечаем, что для принятия решения СССР сам хотел бы знать, что намерены и могут предпринять Англия и Франция, как они мыслят себе свою помощь Польше и Румынии, что у нас возникают также другие вопросы, что желательно было бы знать также мнение и решение некоторых других заинтересованных государств. Так как все это трудно выяснить путем вопросов и ответов по телеграфу, мы и предложили
Англия и Франция, Франция и Польша, а теперь также Англия и Польша связаны двусторонними соглашениями и обещаниями взаимной помощи. СССР свободен от всяких обязательств в отношении помощи Польше или Румынии и ему теперь предлагают принять на себя односторонние обязательства, причем ему разъясняют, что это в его собственных интересах. СССР, конечно, сам отлично знает свои собственные интересы, знает также, что он будет предпринимать и делать в соответствии с этими интересами. Из этого не следует, что он должен публично связывать себя односторонними обязательствами или обещаниями в то время, как другие будут свободны от всяких обязательств в отношении Советского Союза. К тому же ему заявляют, что сами предполагаемые жертвы агрессии отвергают помощь Советского Союза. Этот вопрос также требует выяснения. Переживаемый нами момент слишком грозен, и СССР относится слишком серьезно к своим обязательствам и обещаниям, чтобы необходимые решения могли приниматься путем вопросов и ответов, без достаточного выяснения взаимных намерений и позиций.
СССР больше чем какое бы то ни было другое государство может сам позаботиться о своей защите. Тем не менее, он не отказывался и не отказывается от сотрудничества по коллективному сопротивлению агрессии. Отдавая предпочтение тому или иному методу сотрудничества, он не исключает и других путей. Он допускает, что коллективная безопасность может быть достигнута не только общим соглашением, но также двусторонними, трехсторонними и другими соглашениями. Он стремится лишь к ясности и точности взаимных обязательств, отвергая всякие неопределенности, недоговоренности, которые могли бы давать повод к взаимным пререканиям и обвинениям, и вообще дипломатическую игру, хождение вокруг да около сопротивления агрессии. Такой была позиция Советского Союза вчера, такой она остается на сегодня и на завтра261.
Это «интервью» нигде не было опубликовано. Вероятно, Сталину оно не понравилось, как не понравился и сам ход мыслей Литвинова.
Во второй записке, копии которой были разосланы Молотову, членам Политбюро ЦК ВКП(б) Ворошилову и наркому путей сообщения Лазарю Моисеевичу Кагановичу указывалось, что от английского правительства поступило предложение об односторонней декларации со стороны СССР и более конкретное предложение от правительства Франции о расширении советско-французского пакта о взаимопомощи. Возможно, что Англия, не желая взять на себя инициативу договора с Советским Союзом, зондирует его через Францию. Путем таких вопросов и предложений правительства Англии и Франции все же выявляют свои позиции и свои желания. Если Правительство СССР хочет от них чего-либо добиться, оно также должно раскрывать и свои желания. Вряд ли другая сторона предложит Советскому Союзу как раз то, чего он хочет. Необходимо, наконец, вести пропаганду собственных желаний Советского Союза, разъясняя их общественному мнению. Если СССР хочет вообще сотрудничать с Англией и Францией, то минимумом его желаний являются следующее:
1. Взаимное обязательство о помощи между СССР, Францией и Англией в случае агрессии против одной из этих стран в результате помощи, оказываемой этим державам какому-либо европейскому соседу Советского Союза. (От английского предложения этот пункт отличается заменой односторонней декларации двусторонней, а от французского – включением Латвии, Эстонии и Финляндии в число возможных жертв агрессии).
2. Англия, Франция и СССР обязуются оказать помощь европейским соседям Советского Союза.
3. Представители трех держав приступают немедленно к обсуждению и установлению размеров и форм помощи.
4. СССР, Англия и Франция обязуются не принимать решений и не заключать соглашений с другими государствами по вопросам, касающимся востока Европы, без общего согласия трех государств. Также они обязуются не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга.
Предстоят, очевидно, срочные и сложные переговоры, как с Францией, так и особенно с Англией.
Литвинов предлагал еще раз обсудить, не следует ли задержать пока Майского в Лондоне. Литвинов полагал, что крайне опасно и невыгодно для СССР ведение переговоров через дипломатов других стран. Они обычно не записывают на месте разговоров, и Кремль будет лишен возможности контролировать точность передачи ими своим правительствам советских предложений и в особенности советских мотивировок. Необходимо, наконец, следить за общественным мнением Англии, воздействуя на него. С отъездом Майского полпредство
Сталина такая позиция наркома не устроила. Майский, несмотря на предостережение Литвинова 17 апреля был вызван из Лондона, и 19 апреля выехал в Москву для участия в правительственном обсуждении вопроса о тройственном пакте взаимопомощи и перспективах его заключения. Похоже, Литвинов уже тогда понял, что тучи над ним сгущаются, и близится отставка.
В этот же день начальник французского генерального штаба генерал Гамелен писал Даладье: «Все, что будет сделано нашей дипломатией для того, чтобы привести СССР к сотрудничеству с Польшей путем направления сырья, продуктов питания, снаряжения, с одной стороны, и чтобы заставить поляков принять это сотрудничество, с другой стороны, будет только наилучшим образом служить интересам возможной коалиции против держав «оси» Берлин – Рим». Французский Генеральный штаб мог бы приложить к этому всяческие усилия перед советским и польским генштабами. Франции выгодна всякая интенсификация связей между генштабами Франции и Польши. Гамелен предлагал обеспечить координацию франко-польских переговоров, установив с этой целью связь с маршалом Рыдз-Смиглы263, организовав переговоры по образу и подобию переговоров франко-британских генштабов264.
Начальник французского генштаба, человек, надо полагать, весьма компетентный, полагал, что Советский Союз и Польшу можно привести к взаимовыгодному сотрудничеству именно при помощи дипломатии и переговоров, а не путем угроз и запугиваний. Сталин занимал прямо противоположную позицию: он, во-первых, учитывал только собственные интересы, и не хотел видеть интересов других стран, и, во-вторых, полагал, что любой вопрос можно решить силой или угрозой применения силы.
16 апреля Литвинов вновь принял Сидса. Нарком напомнил послу о том, что в сообщении, сделанном им накануне, отсутствует ответ на вопрос, поставленный через Майского два дня назад: в какой форме английское правительство видит помощь Румынии со стороны Англии, Франции и СССР, а также других заинтересованных держав. Советское правительство тоже обратило внимание на отсутствие такого ответа и поручило Литвинову напомнить об этом послу, а также заявить, что в ожидании ответа Кремль вынужден пока воздержаться от принятия дальнейших решений.
Сидс горячо возразил, и указал на праздность вопросов наркома, поскольку английское правительство уже заявило, что оно придет на помощь Румынии всеми средствами, имеющимися в его распоряжении. Сидс сказал, что не понимает советских претензий: ведь Майский уже заявил Галифаксу о готовности Советского Союза оказывать помощь Румынии. Сидс также не понимает, почему Правительство СССР не может сделать об этом публичную декларацию, которая могла бы, во-первых, произвести соответствующее впечатление на Германию, и, во-вторых, успокоить общественное мнение. Сидс еще раз подчеркнул, что дело срочное и не терпит отлагательств.
Литвинов указал послу, что заявление Англии носит весьма общий характер, и не дает представления о тех мерах, которые Англия захочет применить против Германии. Если помощь Греции может быть оказана военно-морским флотом, то Румыния не может подвергнуться нападению с моря. (Вряд ли Литвинов не знал, что у Румынии было и есть достаточно протяженное побережье Черного моря, и немецкие и итальянские военные корабли, нарушив международные договоры, могли из Средиземного моря войти в Черное море, и атаковать Румынию. Сидс все это также знал, и аргументы наркома не могли его не насторожить. – Л.П.). Вряд ли Англия сможет послать свои сухопутные войска в Румынию. Англия, конечно, может объявить войну Германии в случае ее нападения на Румынию, разорвать с ней всякие отношения, организовать блокаду. Подразумевает ли заявление английского правительства подобные действия? Что в случае агрессии против Румынии будут делать Франция и Польша? На какую помощь может рассчитывать СССР, особенно в свете сообщений о том, что Румыния не намерена получать от него помощь? Советское правительство, впрочем, заявило о своей готовности оказывать помощь Румынии, однако, прежде чем принять на себя формальные обязательства и публично об этом заявить, оно хотело бы знать, о чем будет идти речь. В Кремле не имеют достоверной информации об отношениях Германии с Румынией и Польшей. Советское правительство ничего не знает о целях визита в Берлин главы МИД Румынии Григоре Гафенку. Не капитулирует ли он, как чехословацкий президент Гаха и литовский министр иностранных дел Урбшис, оставив всех гарантов в дураках. Может быть, Англии об этом что-то известно, но Москве не известно ничего. Литвинов сказал, что СССР не обязан принимать предложение Англии в том виде, в каком оно оглашено, и может выдвинуть свои контрпредложения. Во всяком случае, Советское правительство хотело бы в первую очередь знать все аспекты создавшегося положения. (Кремль, ни говоря, как обычно, ни «да», ни «нет», облекая свой отказ в размытые формулировки и обставляя его упреками в бездействии союзников, давал понять Англии, что и на этот раз он будет против любого альянса, создаваемого по английским условиям и под английской эгидой. – Л.П.).